– Какой этаж?
– Шестой.
На шестом этаже они отыскали номер миссис Стампф.
– Пол Кукали ранен, – сказала она. – Я сдала его вашим охранникам. Они обещали вызвать врача.
– Доктор Скамагорн, – автоматически уточнил Трамбо. – Он работает у нас с…
– Да, – прервала Корди, отпирая дверь номера и пропуская Трамбо вперед. На кровати, застланной гавайским пледом, лежало тело женщины.
– О Боже. – Трамбо потрогал холодное запястье. Это была ее подруга, мисс Перри. Кожа ее была такой холодной, будто ее вытащили из моря. – Что случилось?
«Кабан. Каким-то образом это связано с проклятым кабаном».
– Это был кабан. – Корди словно читала его мысли. – Но кабан не мог коснуться ее из-за заклятия, поэтому он натравил на нее Пана-эву.
Трамбо посмотрел на женщину так, будто она говорила на суахили.
– Я ее предупреждала. Хотела, чтобы она переждала ночь у меня. Думала, эти гады ее у меня не найдут. По-моему, до меня им дела нет.
– Гады? – Конечно, Трамбо был взбешен, что эта маленькая домохозяйка, тыча ему под ребра пистолетом, заставляет его выслушивать всякий вздор, но это было не более чем маленькой абсурдной вишенкой на большущем торте абсурда, который ему пришлось слопать за последние дни.
– Ладно. Я не о том.
Корди вывела его из номера, заперла дверь, и они оказались в темном коридоре. Снизу раздавались какие-то шорохи, а один раз Трамбо показалось, что он услышал низкое рычание.
– Не шумите, – прошептала она, когда они вышли на лестницу. Он послушался, хотя его теннисные тапки и так ступали почти беззвучно. Они спустились на первый этаж и через темный вестибюль прошли в ресторан. Он был заперт.
– Надеюсь, у вас есть ключ?
В кустах за статуями будд что-то шуршало. Трамбо не хотел признаваться, что у него есть ключ, но это шуршание изменило его планы. Выбрав ключ из связки, он отпер дверь и запер ее за ними. Корди осветила длинный зал фонариком, не отвлекаясь, однако, настолько, чтобы Трамбо успел вытащить пистолет. Ну ничего. Скоро.
– Это кухня? – шепотом спросила она, увидев дверной проем.
– Да.
Они прошли на кухню, где в свете фонарика мертвенно блестели стальные шкафы и мойки. «В кладовую», – прошептала она, и он подчинился, думая, уж не маньячка ли она, готовая обожраться до смерти в его присутствии. Кажется, это называется булимия. В любом случае ему надо спешить, если он хочет побыстрее вернуться к Сато.
– Что вам нужно? – спросил Трамбо, видя, что она осматривает длинные ряды консервных банок и мешков.
Корди колебалась недолго.
– Паштет из анчоусов, – сказала она, обшаривая фонариком нижнюю полку.
Трамбо поднял брови, но послушно взял с полки банку.
– Берите две. И еще вон тот тюбик с чесночным соусом.
Миллиардер поднял тяжелый тюбик с жидким чесноком, чувствуя себя, как муж-подкаблучник в супермаркете.
– А что в той черной баночке?
– Мармит, – сказал Трамбо. – Это такая штука, которую наши гости из Англии любят намазывать на тосты и…
– Я знаю. Была как-то в Лондоне. Эта дрянь воняет так, будто в банку залезла мышь и померла там года два назад. Отлично, берите и ее.
«Что за сандвич она готовит? Я его есть не стану, пускай лучше застрелит сразу».
– Теперь сыр, – сказала Корди, когда они подошли к холодильнику.
– Слушайте, если вы голодны, давайте поднимемся со мной наверх…
– Замолчите. – Корди сделала угрожающий жест револьвером. – Захватите лимбургский. И вон тот синий.
– Мне нужен нож. – Трамбо повернулся к выходу – Ломайте руками. А еще лучше, возьмите целый круг.
– Он весит десять фунтов, – заметил Трамбо, все еще держа банки с анчоусами и чесноком.
– У вас достаточно сил. – Она открыла дверь, и они опять вошли в темный ресторан.
– Куда теперь? – прошептал Трамбо. Он подумал: «Если она подойдет еще на два шага, я могу оглушить ее этим чертовым сыром». От лимбургера тянуло таким ароматом, что его затошнило.
Корди прислушалась к скребущим звукам, доносящимся со второго этажа.
– Придется подниматься по лестнице. Ваши охранники заметят, если мы воспользуемся лифтом.
Они пошли к двери, и тут она остановилась:
– Чертова дура!
– В чем дело? Вы забыли хлеб?
– У меня же нет кокосового ореха!
– Какая жалость, – сказал Трамбо. – Это испортит весь пикник. Она не слушала его:
– Где у вас винный погреб? На таком шикарном курорте он обязательно должен быть. Трамбо кивнул на дверь рядом с кухней. В винном погребе, выложенном камнем, Корди долго ходила от полки к полке, глядя на этикетки.
– Какое самое лучшее? Трамбо пожал плечами:
– Понятия не имею. Самое дорогое – вот это. «Лафит-Ротшильд» 48-го года.
– О'кей-жокей. – Корди вытащила из сумки ножик, срезала с бутылки крышку и, зажав ее между колен, ловко выдернула пробку. Трамбо в это время пришлось стоять в десятке шагов от нее под прицелом пистолета, который она продолжала держать в руке.
– Эй, эта бутылка стоит…
– Вот и хорошо, – перебила она и начала выливать благородную жидкость на пол.
– О Боже! – разъяренный Трамбо нагнулся, чтобы положить сыр, но, подняв голову, увидел черное дуло 38-го калибра.
– В чем дело? Хотите глоточек?
– Я упеку тебя в дурдом до конца жизни, чертова сука, – промурлыкал миллиардер самым нежным голосом.
Корди кивнула:
– Может, это будет и неплохо. Но сейчас нам некогда, Байрон. Берите-ка сыр и пошли. Хотя погодите. Пол Кукали говорил, что у вас пропали какие-то люди, так что вам тоже может понадобиться бутылка.
– Что за херню вы городите?
– Это бутылки для душ. В каждую влезает только одна. Если вам нужно кого-то вытащить, возьмите еще.
– Бутылки для душ? Это самая идиотская идея, какую я… – Внезапно он осекся. – Да, пожалуй, мне понадобится бутылка.
– Одна?
– Да, хватит одной. Да не этого, – простонал он, видя, что рука Корди опять тянется к «Лафиту». – Возьмите вон то, дешевое.
– Пожалуйста. – Корди, пожав плечами, откупорила бутылку «Галло» и вылила содержимое на землю. – Теперь по лестнице вниз.
– Черт, там же…
– Катакомбы. В такую погоду будет легче пройти милю или две под землей. Я думаю, все эти лавовые трубки сообщаются, и именно оттуда выползло то, что слопало ваших парней.
– О чем вы говорите?