– Идите. – Корди ткнула пистолетом в темную пасть коридора.
– Не пойду я туда.
– Пойдете. – Корди прицелилась.
– Не пойду. Можете стрелять.
Грохнул выстрел. Пуля оцарапала мочку уха Трамбо и рикошетом ударилась о стенку туннеля. Кисло запахло порохом.
Трамбо выронил сыры, банки и тюбик и схватился за ухо с воплем:
– Не надо! Не стреляйте!
– Тише, придурок! Вы не ранены. Пока не ранены. Я могу прострелить вам достаточно мягких частей, и вы еще сможете идти. Так что лучше идите сразу.
Трамбо шарил по полу, собирая продукты.
– Вашему духу повезло, что бутылка не разбилась, – заметила Корди.
Трамбо просипел что-то непонятное.
– Вот так-то лучше. Пошли.
– Но куда?
Голос женщины был тихим:
– К началу пещеры. Там мы разденемся и натремся этой дрянью.
Чтобы представить себе все эти слои лавы, изобилущие странными формами, требуется некоторая доля воображения. Пожалуй, больше всего это напоминает допотопных чудовищ, воссозданных в Стеклянном Дворце для нашего просвещения: гигантские ящеры и чудовищные каракатицы.
Мимм С.Ф. Гордон-Каминг «Огненные фонтаны», 1883 год
Стоя в офисе астронома и освещая фонариком черную дыру в стене, Корди скомандовала:
– Ну все, пора раздеваться.
– Забудьте про это. – Уж такого издевательства Байрон Трамбо никак не мог допустить. Корди, устало вздохнув, подняла пистолет:
– Куда вы предпочитаете? В бедро или в плечо? В любом случае идти вы сможете.
Чертыхнувшись, Трамбо принялся расстегивать рубашку. Пока он раздевался, ему на память пришли все ругательства, которые он знал. Наконец он остался в одних носках. Корди, оставившая себе только сумку и фонарик, продолжала целиться в него из пистолета.
– Ну и что теперь? Вы меня изнасилуете?
– Слушайте, я недавно ела. Вы что, хотите, чтобы меня стошнило? Снимайте носки.
– Я порежу ноги. Корди пожала плечами:
– Духи не носят носков, значит, и мы не должны. Снимайте.
Трамбо, стиснув зубы, стянул с ног носки.
– А плетеные сумки они носят?
– Плевать. Не могу же я оставить тетин дневник.
– Чей дневник?
– Ничей. Начинайте намазываться. Думаю, лучше начать с чеснока.
Следующие несколько минут добавили кое-что новое к жизненному опыту Байрона Трамбо. Под дулом пистолета он намазался чесночным соусом, потом перешел к анчоусному паштету.
– Теперь сыр, – скомандовала Корди, морщась от невыносимого зловония.
– Твою мать. – Трамбо начал крошить сыр. – Он не мажется.
– Намажется, если помогу вот этим. – Она опять подняла пистолет.
Трамбо размазал лимбургер по волосатой груди. Крошки застряли у него в подмышках и в паху.
– Отлично. – Корди намазалась остатками сыра.
Трамбо старался не смотреть на нее. С тех пор как он сделал первый миллион, все его женщины были молоды и красивы. Теперь ее маленькие груди, отвисший живот и складки жира на бедрах напомнили ему о его матери, о смерти и о всех других вещах, которые он старался забыть. Внезапно ему захотелось плакать.
– Теперь мармит, – сказала Корди. – Натрите им волосы и лицо.
Открыв банку, Трамбо едва не лишился всего, что он съел на банкете. Отвратительный запах смешался с уже исходящими от него ароматами.
– Поблюйте, если хотите, – сочувственно посоветовала Корди. – Это добавит вони. Трамбо отверг предложение.
– Какого черта мы делаем это? – спросил он, втирая мармит в редеющие волосы.
– Это написано в дневнике. Духи не любят плохих запахов. Если они узнают, что мы живые, они съедят наши души, как Пана-эва съел душу бедной Нелл. Жаль, что у нас нет кошачьих консервов. По-моему, от их запаха вывернет любого духа.
– Значит, вы хотите, чтобы я полез к духам вместе с вами?
– Так надо, – сказала Корди, втирая в волосы черную пасту.
– Но почему я?
– Нужны один мужчина и одна женщина. Простите, но другого мужчины под рукой не нашлось. Такова жизнь.
Проглотив эту мудрость, Трамбо напрягся, готовясь вцепиться ей в глотку.
– Эй, эй! Оставьте это, Байрон! – Она подняла пистолет.
Сжав кулаки, Трамбо шагнул в пролом стены.
– Там темно, – пожаловался он.
– Ничего, Байрон. Я с тобой.
* * *
Вверху, на небесах и на земле, продолжалась битва.
Вулкан Мауна-Лоа возвышается на 13 677 футов над уровнем моря, но в море он продолжается еще на 18000 футов. Если бы океан высох, Мауна-Лоа стал бы величайшим на земле горным пиком. Килауэа высотой всего в 4075 футов в этом случае достиг бы высоты 22 000 футов.
Сейчас из резервуара магмы в семи милях под вершиной Мауна-Лоа чудовищная сила исторгла огромные количества раскаленной лавы. Натиск стихии вызвал землетрясения по всему Большому острову.
На курорте Мауна-Пеле толчок заставил привыкших к землетрясениям японцев броситься к дверям, пока Уилл Брайент звонил доктору Гастингсу и в вулканическую обсерваторию. Никто не отвечал. Гастингс и его коллеги были слишком заняты, наблюдая за самым сильным извержением с 1935 года. Они знали также, что таких мощных одновременных извержений Мауна-Лоа и Килауэа не было с 1832 года.
За десять минут в районе Мауна-Пеле было отмечено не менее десятка подземных толчков. Извержение все еще было слабее, чем извержения вулканов Сент-Хелен в штате Орегон и Руис в Колумбии в 1985 году (последнее погубило 23 тысячи человек). Однако лава и ядовитые газы, выходящие из десятков трещин и лавовых трубок, серьезно угрожали населенным пунктам на всем протяжении юго-западного разлома.
Камень, ставший пористым за тысячелетия нагревания и остывания, наполнился лавой и начал трескаться, усиливая землетрясение. К облакам дыма и пепла присоединились облака сернистого газа, вырвавшиеся из-под земли. Вулканическая обсерватория зафиксировала выход более 700 тысяч кубических футов лавы.
На пути потоков горели леса. Дороги исчезли под 30-футовым слоем лавы. Огненная река подхватывала брошенные автомобили, как детские игрушки, и дым сгорающей краски вливался в ядовитый шлейф, тянущийся над землей.
Над всем этим изливались потоки дождя, которыми Камапуа поливал остров, как садовник из шланга. В тысячах мест столбы пара обозначали встречу лавовых потоков с морем. От прибрежных скал разбегались волны, но навстречу им не шли валы цунами – этому помешала Пеле, устроившая ночное извержение.