– Лекарь есть на судне?
Купцы переглянулись:
– Так это же Карстен Роде – цел, шельма!
К борту ладьи подошел наш капитан, всмотрелся.
– И судно его – «Варяжское море»!
Мне совсем не хотелось связываться с каперами, пусть и ходившими под русским флагом, и я благоразумно промолчал. Однако купцы меня выдали.
– Есть, есть лекарь на судне. Юрий, ты где? Выйди вперед.
Делать было нечего. Я подошел к борту. На другом судне к борту подошел человек, – как я потом понял, сам адмирал Роде.
– У меня на судне много раненых. Инструменты с собой?
– С собой.
– Настоятельно прошу перейти на мое судно и оказать необходимую помощь.
Голос был жесткий. Думаю, моих возражений никто бы не принял. Да и каперы могли запросто перелезть через борт и увезти меня на свой корабль силой.
– Хорошо. Сейчас возьму инструменты.
– Прошу поторопиться.
Я подошел к Илье.
– Илья, каперы меня к себе требуют, – да ты и сам слышал весь разговор. Если мы каким-то образом разлучимся, буду искать тебя на пристани в Ростоке.
– Храни тебя Бог! – Илья перекрестил меня.
Я нашел сумку с инструментами, перелез через борт ладьи. Меня тут же подхватили сильные руки и потащили вперед. Я успел увидеть, как каперская шхуна медленно отошла от ладьи. Затем моряки «Варяжского моря» довольно грубо поволокли меня по трапу вниз, на вторую палубу.
Здесь довольно сильно пахло порохом, скудный свет масляного фонаря освещал небольшой круг, но даже и этого света хватало, чтобы увидеть масштабы разрушения. В бортах пушечной палубы зияли рваные дыры от шведских ядер, некоторые пушки были перевернуты, валялись обрывки веревочных снастей, а сама палуба была липкой от крови. Шхуна была сильно потрепана.
Меня завели в каюту. Здесь стоял стол и горели два светильника. На сундуке сидел сам адмирал – в разорванной форме с закопченным от пороховой гари лицом. Было ему около сорока, и принадлежность к мореходам выдавала шкиперская бородка.
Лицо можно было бы назвать даже приятным, если бы не глаза – какие-то бесцветные, водянистые но пронизывающие, и взгляд очень даже неприятный. Заглянуть в них второй раз вовсе не хотелось.
– Наш медикус убит. Из экипажа в живых осталось лишь четырнадцать человек, и почти все ранены. Но кому-то же надо управлять кораблем и привести его в порт. Я не хочу, чтобы на этой чертовой посудине все сдохли! Делай что можешь, теперь эта каюта – твое рабочее место. Как только прибудем в порт, ты свободен.
Деваться мне было некуда.
Двое каперов принесли первого раненого. Ему оторвало ядром руку по локоть, задело ребра.
– Ром, вино покрепче есть?
– Ты работай – пить потом будешь, пока не заслужил.
– Мне именно для работы и надо – причем много.
Капер удалился, и вскоре принес две бутылки зеленого стекла с ромом.
С его помощью я положил раненого на стол, дал ему настойки опия, ополоснул руки ромом, щедро полил ромом культю у раненого.
Сначала капер смотрел на все с интересом, но когда я достал инструменты, он выскочил из каюты. Может, так даже и лучше.
Я прооперировал раненого, сделал перевязку. Его унесли, а на его место положили второго. Едва взглянув на его живот, я понял, что он не жилец.
В открытую рану живота выпирал порезанный и размозженный кишечник, причем – вперемешку со щепками. В ране была темная, почти черная кровь. Видимо, есть разрыв печени.
Я покачал головой. Каперы быстро поняли безысходность положения моряка, а может, у них это было принято.
– Прости, Ральф!
Капер вытащил кривой абордажный нож и всадил его в сердце раненому. Затем извлек нож из раны и не спеша обтер об одежду только что убитого сотоварища. Вдвоем каперы подхватили тело, вынесли из каюты и через огромную дыру в борте пушечной палубы сбросили его в море.
Ни фига себе, порядки у них тут! А если и меня после завершения работы вот так же – ножом по горлу, и за борт? Ладно, прочь дурные мысли из головы, надо работать. Тем более что эти раненые моряки помогли нам уйти от шведов.
Я доставал из тел пули, куски щепок, ампутировал раздробленные руки и ноги. Устал так, что после того, как прооперировал последнего раненого, едва разогнул спину.
В изнеможении я сел на сундук. Пальцы рук подрагивали от напряжения, сами руки, как, впрочем, и одежда, были в крови. Е-мое, запасной одежды-то я не взял. Пристанем к пирсу в гавани, сойду на берег – от меня все шарахаться будут, а может, и арестуют – объясните, господин, откуда кровь на одежде?
Хлопнула дверь, и вошел сам Карстен. Он посмотрел на меня и сказал что-то матросу, который стоял у двери. Сам присел на рундук.
– Лекарь, ты неплохо поработал. Один человек умер, но я и так видел, что он не жилец. И что меня удивило – если оперировал наш медикус, прими Господь его душу, – так тихо на судне не было.
Карстен вытащил из-за пояса небольшой кожаный мешочек и ловко швырнул его мне прямо в руки.
– Не хочешь ли перейти в мою команду? Головорезов у меня хватает, а вместо убитых новых наберу. Судно подремонтирую в порту – и снова в море.
Лицо его вдруг омрачилось. Он вытащил из отворота рукава трубку, взял ее в рот и прикурил от свечи. По каюте поплыл ароматный дым. Отвык я уже от вида и запаха табака – гляди-ка, в Европе курят уже вовсю.
– Не хочешь – неволить не буду, только сам подумай: за один удачный рейд денег можешь получить больше, чем за год-два работы до седьмого пота.
– Так-то оно так, только не все эти деньги получат. Почти все раненые, которых я сегодня оперировал, к службе будут негодны. Кстати, а где два других судна – кажется, «Царица Анастасия» и «Веселая невеста»?
– На дно пошли, – нехотя признал каперский адмирал. – Сегодня удача нам изменила – слишком много сил у шведов было. Да и командовал ими Хенрик Торн, я его вымпел на флагманском фрегате отлично видел. А он хитер и удачлив.
Вошел капер, принес целый ворох одежды.
– Переодевайся, ты на мясника похож, – бросил Карстен и вышел.
Я снял свою окровавленную одежду, примерил принесенные штаны, курточку и рубаху. Переоделся. Посмотреть бы на себя в зеркало, но его в каюте не было. И то – не в дамском же я салоне, а на борту каперского, считай – пиратского судна. Надел на голову смешную шапочку – нечто среднее между беретом и пирожком. Выглядел я, наверное, смешно, но кто его знает, какая сейчас мода за границей – коротенькие штанишки носят или длинные?
Я подпоясался, сунул кошель за пояс и вышел на пушечную палубу. Команда мирно спала, и я поднялся по трапу наверх. У штурвала стояли рулевой и Карстен, сжимавший зубами трубку.