– Это произошло на второй день после ее приезда. Большую часть первого Лора провела в постели, помнишь? Выглядела бедняжка очень усталой, просто вымотанной, и я велела ей отдохнуть. Мне кажется, она сама удивилась, сколько времени проспала.
– Ей здорово доставалось на работе.
– Именно так я ей и сказала. А на следующий день у нее слегка кружилась голова. За завтраком Лора почти ничего не ела. Выглядела какой-то потерянной. Я подумала, что усталость так сказывается. А потом твоя сестра зашла сюда, нашла меня, и я велела ей идти к себе и еще поспать. Но она сказала, что ей нужно куда-то поехать. Что у нее есть дела, которыми надо заняться.
– Какие дела?
– Я не знаю. Она была очень сдержанна, закрыта. Но ведь она всегда была такая, наша Лора.
Да, действительно. Раньше все было иначе. Во всяком случае, пока мы росли. Тогда смех сестры заполнял весь дом. Работа – вот что ее изменило. Стремительная деловая карьера. Из-за этой работы между нами возникла некая дистанция. И не просто потому, что сестра так уж стремилась вырваться вперед – за счет того, как мне тогда казалось, что нас она оставила где-то позади, в прошлом, – но также и потому, что я чувствовал: она теперь смотрит на меня свысока из-за того образа жизни, который я выбрал. Из-за того, что я не пошел в университет. Не приобрел никакой профессии. Но я-то так поступил, потому что хотел заниматься мотогонками, может даже, однажды стать профессионалом, но Лора этого совершенно не поняла. Она обращалась со мной так, будто вся моя жизнь – одна сплошная неудача, череда упущенных возможностей.
Ничего этого я маме не сказал. И раньше никогда не говорил.
– А потом, – продолжала мама, указывая пальцем на визитную карточку Ребекки, – Лора достала из кармана вот это. Я заметила, что она нервничает, отдавая ее мне. Некоторое время она просто вертела визитку в руках. Но когда она мне сказала, зачем это…
Мама опустила взгляд на телефон, стоящий у нее на столе. И покачала головой.
– Лора сказала, что это детективное агентство? – спросил я.
– Она сказала, что знает эту Ребекку и готова доверить ей собственную жизнь. Это ее слова, Роб. Доверяет собственную жизнь. И я сразу поняла, что не хочу больше ничего об этом слышать. Но Лора заставила меня слушать. И просила пообещать ей.
– Что именно?
Мама подняла взгляд. В ее глазах зияла сплошная пустота. Как при горе от утраты. Как будто она сейчас теряет последнюю частичку своей дочери, за которую так упорно держалась, изо всех сил стараясь не упустить.
– Лора заставила меня пообещать, что, если с ней что-то случится, я свяжусь с Ребеккой. А когда я спросила, что она имеет в виду, твоя сестра ничего не ответила. Ничего не стала объяснять.
Эти слова оказались для меня настоящим ударом. Я замолчал. Я опасался, что, если продолжу нажимать, мама просто развалится на части, прямо передо мной. И эта тема будет закрыта уже навсегда.
– Лора не сказала тебе, как они познакомились? – спросил я тихим голосом.
– Она сказала, что они вместе учились и проходили разные тренинги. На работе у Лоры.
– На работе?
– Да. В банке.
Я задумался над этим. Можно предположить, что Ребекка была кем-то вроде следователя по финансовым вопросам, расследовала всякие аферы. Может, только потом она стала заниматься другими делами.
– И когда ты связалась с Ребеккой?
– Уже после похорон.
– И как она отреагировала?
– Она очень удивилась. Смутилась. Мне пришлось объяснять, кто такая Лора. Ребекка даже заставила меня описать ее внешность.
– Тебе это не показалось странным?
– Я чуть трубку не повесила. Мне и до этого не очень хотелось звонить по этому номеру. Твой отец был абсолютно против. И я все откладывала этот звонок, день за днем. После того, что случилось с Лорой… – Мама глотнула воздуха, как ныряльщик, готовый погрузиться на самое дно океана. – Мне не хотелось верить, что тут что-то иное. Понимаешь? Я могла справиться с этим горем. Со стыдом. Но Роб, милый, можешь мне поверить, я не смогла бы справиться с надеждой.
Мама искала взглядом мои глаза, и я заставил себя смотреть ей прямо в лицо, словно каким-то образом мог помочь ей подняться из того мрака, в который ее завел.
– Но потом, – продолжила мама, – произошло нечто странное. Ребекка сказала мне, что берется за это дело. Сказала, что начинает работать над ним немедленно. И еще добавила, что не возьмет с нас за это ни гроша. Ни единого пенни.
Лукас продолжал сидеть в фургоне. Ему здорово повезло. Только на полпути сюда до него дошло, что он вполне может оказаться в ловушке, если парень решит запереть фургон, когда прибудет на место назначения. Лукас очень напряженно прислушивался к тому, как открывалась и закрывалась дверца. Слышал, как парень разговаривал со своей собакой. Но электронного «бип-бип» от брелока на ключах не было. И никакого металлического лязга. Вместо этого Лукас услышал шаги по гравию, удаляющиеся от машины. А потом стало совсем тихо.
Нога онемела, рана пульсировала и непрестанно болела. Лукас вытянулся. Сморщился. Потянулся еще сильнее.
Потом подъехал на заднице к выдвижной двери и нащупал пальцами ручку замка. Из такого сидячего положения тянуться до нее было неудобно. Лукас нажал на ручку. Раздалось приглушенное «щелк!» – и в полутемное пространство проникло лезвие яркого дневного света.
Лукас просунул лицо в образовавшуюся щель. Он находился в залитом солнцем дворе. Рядом стоял припаркованный микроавтобус. Лукас вытащил пистолет и его дулом сдвинул дверь в сторону, чтобы можно было высунуть голову. Справа располагался большой дом, трехэтажный, со стеклянной оранжереей впереди. В нем было множество окон, но, кажется, из них никто не выглядывал и не мог его видеть. Лукас слышал резкий грохот мотора, видимо, генератора.
Он спустился на землю, стараясь больше ступать на здоровую ногу. Задвинул обратно дверь и потихоньку двинулся вокруг задней части фургона. Взгляду открылось еще одно здание, гораздо ближе, чем дом. Что-то вроде перестроенного амбара, рубленое строение с двойными деревянными воротами прямо перед ним и обычной дорожкой, уходящей дальше. Двойные ворота оказались не заперты. Лукас хотел было сунуться туда, но услышал шаги по гравию. Кто-то поспешно направлялся в его сторону.
Тут перед амбаром появился этот здоровенный малый с рукой на перевязи. Лукас распластался, прижавшись к фургону. Тело напряглось, пистолет он опустил к бедру, палец напрягся на спусковом крючке.
Но парень прошел в дом, даже не глянув в его сторону.
Лукас не знал, что теперь предпринять. Парень опасен, в этом беглец был уверен. Но оставаться здесь, на открытом месте, тоже опасно, а сидеть в фургоне он не мог. Если Лена здесь, надо попытаться ее найти. Так наверняка поступил бы Питер.