— Я знаком только с теми, кто работает в полиции, — сказал Сигурд Оли. — Неужели Элинборг знает всех этих хлыщей?
— О, вон Тедди! — воскликнула Бергтора и помахала рукой мужу Элинборг.
Кто-то постучал ложкой по стакану, и шум стих. В дальнем углу зала начал выступать человек, но они не могли разобрать ни слова. Публика откликалась смехом на его речь. Элинборг прокладывала себе путь к оратору. Она достала заготовленный текст. Ее коллеги ринулись вперед, но услышали только, как в завершение Элинборг поблагодарила своих домочадцев и сотоварищей по полицейской службе за терпение и поддержку. Все зааплодировали.
— Вы остаетесь? — спросил Эрленд так, точно собирался покинуть их компанию.
— Что ты вечно такой напряженный! — возмутилась Бергтора. — Расслабься. Наслаждайся жизнью! Напейся!
Она подхватила бокал с белым вином с ближайшего подноса.
— Давай выпей!
Из толпы появилась Элинборг и расцеловалась с ними в знак приветствия. Поинтересовалась, не скучают ли они. Она взглянула на Эрленда, который глотнул кислого вина, и принялась обсуждать с Бергторой знакомого телеведущего, который прошел мимо них с каким-то начальником. Сигурд Оли пожал руку незнакомому человеку. Эрленд стушевался и совсем уж вознамерился уйти, как вдруг нос к носу столкнулся со старым коллегой по работе. Тот скоро должен был выйти на пенсию и, как догадывался Эрленд, страшился этого.
— Как там Марион? — спросил коллега, отхлебнув вина. — Я слышал, отказали легкие. Сидит дома и тихо умирает?
— Именно так, — ответил Эрленд. — Но еще смотрит вестерны.
— Ты интересовался «Фолкэном»? — продолжал коллега, прикончив вино и подхватив новый бокал с проплывавшего мимо них подноса.
— «Фолкэном»?
— Об этом болтают в участке. Ты ведь занимаешься поиском пропавших без вести в деле о найденном в озере Клейварватн скелете?
— Ты помнишь что-то об этой машине? — спросил Эрленд.
— Не то чтобы. Мы нашли ее около автовокзала. Дело вел Нильс. Я его, кстати, только что видел здесь. Какую книжечку нам преподнесла наша девочка! — добавил полицейский. — Я уже просмотрел ее. Иллюстрации великолепны.
— Хочу заметить, что «нашей девочке» скоро стукнет пятьдесят, — заметил Эрленд. — Но книга и в самом деле получилась красивая.
Он поискал глазами Нильса. Тот сидел на широком подоконнике. Эрленд присоединился к нему. Временами он даже завидовал этому человеку. За плечами у Нильса была длинная карьера на полицейской службе. Любой мог гордиться такой семьей, как у него. Жена — довольно известная художница. Вырастили четверых детей, подающих большие надежды. Все с высшим образованием. Уже внуки появились. Чета жила в большом особняке в Граварвоге. [15] Дом был великолепно украшен женой-художницей. Две машины на семью, и ничего такого, что могло бы бросить тень на их безоблачно счастливое существование. Иногда Эрленд задавался вопросом, возможно ли устроить жизнь еще слаще и благополучнее, чем у Нильса. Они, конечно же, не были лучшими друзьями. Нильс всегда казался Эрленду лентяем, которому нечего делать в криминальной полиции. Еще сильнее раздражал его карьерный рост.
— Марион, похоже, сильно болеет, — сказал Нильс, когда сослуживец уселся рядом.
— Еще протянет, — заверил его Эрленд. — А как ты?
Он спросил из вежливости, поскольку и так знал, как у того дела.
— Я ничего больше не понимаю, — пожаловался Нильс. — Мы ловим на взломе одного и того же человека пятый раз подряд за выходные. Каждый раз он признается в содеянном, и мы его отпускаем, поскольку инцидент считается урегулированным. А он снова взламывает чужую дверь и опять кается, мы его отпускаем, и он принимается за старое. Что за ерунда? Почему у нас не выработана такая система, чтобы посылать подобных придурков прямиком за решетку? Нет, им надо дать совершить десятка два правонарушений, чтобы отделаться минимальным сроком, и тот они отбывают условно, а мы снова начинаем ловить тех же самых кретинов. К чему этот порочный круг? Почему не осудить таких людей как положено?
— Нет ничего глупее исландской судебной системы, — согласился Эрленд.
— Этот сброд считает судей полными идиотами, — кипел Нильс. — А ведь существуют еще педофилы и насильники!
Они замолкли. Разговор на тему недостаточной строгости судов в вопросах правонарушений разгорячил полицейских: они препровождают за решетку преступников — насильников и педофилов, а те потом получают мягкие наказания, зачастую даже условно.
— Кстати, — начал Эрленд, — не помнишь ли ты человека, который продавал сельскохозяйственную технику? У него еще был черный «Форд Фолкэн». Он исчез, точно сквозь землю провалился.
— А, ты о машине, оставленной у центрального автовокзала?
— Да.
— У него была очаровательная подруга, у этого типа. Что с ней сталось?
— Она не изменилась, — ответил Эрленд. — У машины на колесах не хватало одного колпака. Помнишь?
— Мы решили, что его сняли, когда автомобиль стоял у автовокзала. В деле не было состава преступления, разве только похищенный колпак. Если это вообще было кражей. Вполне возможно, что колпак отвалился, когда машина наехала на бордюр. Во всяком случае, он так и не нашелся. Собственно, как и сам водитель.
— Зачем ему потребовалось сводить счеты с жизнью? — спросил Эрленд. — У него ведь все было в порядке — красивая женщина, светлое будущее. Он только что купил «Форд Фолкэн».
— Знаешь, ничто не имеет значения, когда человек решает покончить жизнь самоубийством, — возразил Нильс.
— Думаешь, он сел в автобус и уехал в неизвестном направлении?
— Мы рассматривали такую версию, если мне не изменяет память. Опросили водителей автобусов, но они не видели этого человека. Вместе с тем не исключено, что он уехал из города.
— Так ты считаешь, что парень покончил с собой?
— Да, — подтвердил Нильс. — Но…
Нильс замялся.
— Что «но»?
— Он вел двойную жизнь, этот человек, — признался полицейский.
— Как это?
— Для своей подружки он называл себя Леопольдом, но мы не нашли никого с таким именем и такого возраста, как она нам описала, ни в наших списках, ни в Центральном архиве. Ни записи о рождении, ни водительских прав. Никого из Леопольдов нельзя было сопоставить с этим человеком.
— Что ты имеешь в виду?
— Либо все записи об этом человеке потерялись, либо…
— Либо он одурачил бедную женщину!
— Во всяком случае, его имя не Леопольд, — подытожил Нильс.
— А что она на это сказала? Как она отреагировала на ваш вопрос?