Потом пустился бегом прямиком в штаб-квартиру службы госбезопасности. Но, дойдя, осознал, что не знает имени человека с густыми усами. В приемной не поняли, что он хочет. Он просил разрешения пройти в коридор, чтобы самому отыскать нужный кабинет, но дежурный помотал головой. Томас бросился к двери, ведущей в коридор, но она была заперта. Тогда он начал выкрикивать имя Лотара. Дежурный вышел из-за стола и вызвал охрану. Появились три человека и оттащили его от двери. В этот момент дверь распахнулась, и начальник с усами вышел в приемную.

— Что вы с ней сделали? — заорал Томас на усатого. — Дайте мне увидеться с ней! — Он завопил в коридор: — Илона! Илона!

Усатый дал знак охране и захлопнул за собой дверь. Томаса вывели на улицу. Он стучался во входную дверь, тщетно зовя Илону. Он потерял разум. Они арестовали Илону, и он был уверен, что ее держат в этом здании. Он должен добиться встречи с ней, должен ей помочь, настоять на ее освобождении. Он был готов на все ради этого. Его отчаянию не было предела.

Он вспомнил, что утром в университете видел Лотара. Томас сорвался с места. Заметил трамвай, который шел к университету, и запрыгнул в него. Выскочил из трамвая прямо на ходу и увидел Лотара, который сидел в одиночестве за столиком в кафетерии. В помещении было немноголюдно. Томас уселся напротив Лотара, запыхавшийся, красный от бега, взволнованный и взъерошенный.

— Как дела? — поинтересовался Лотар.

— Я сделаю для тебя… для вас все, что хотите, только отпустите ее, — проговорил он без всякого предисловия.

Лотар смерил его долгим взглядом, взирая на его страдания с почти философским спокойствием.

— Кого это «ее»? — спросил он.

— Илону! Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Я все сделаю, если вы отпустите ее.

— Не могу взять в толк, о чем ты говоришь? — ответил Лотар.

— Вы арестовали Илону сегодня около полудня.

— Мы? — удивился Лотар. — Кто это «мы»?

— Спецслужбы, — объяснил Томас. — Илону арестовали сегодня утром. Карл был с ней, когда они пришли. Ты поговоришь с ними? Скажи им, что я сделаю все, что требуется ради ее освобождения.

— Думаю, ты больше не играешь никакой роли, — ответил Лотар.

— Помоги мне! — восклицал Томас. — Поговори с ними!

— Если ее арестовали, я бессилен. Слишком поздно. К сожалению.

— Что я могу сделать? — спросил он, готовый разрыдаться. — Скажи, что мне делать?

Лотар смотрел на него довольно долго, а потом проговорил:

— Иди домой на свою Пёчештрассе. Иди домой и надейся на лучшее.

— Что ты за человек? — бросил ему Томас, почувствовав, как его охватывает гнев. — Ты что же — дьявол в человечьем облике? Что заставило тебя превратиться в такое… чудовище? Что? Откуда такая жажда власти и презрение к человеческому достоинству? Такая злобность?!

Лотар оглянулся на редких посетителей кафетерия, потом усмехнулся:

— Люди, которые играют с огнем, могут обжечься, но когда это происходит, они всегда недоумевают. Такие бесхитростные, удивляются, как же это они обожглись.

Лотар встал и нагнулся над ним.

— Иди домой, — повторил он, — и надейся на лучшее. Я поговорю, но ничего не обещаю.

И Лотар пошел прочь размеренным шагом уверенного человека, будто ничего не произошло. Томас остался сидеть в кафетерии, закрыв лицо руками. Он думал об Илоне, пытаясь убедить себя в том, что они взяли ее только для допроса и потом отпустят. Возможно, они хотят попугать ее, как сделали это с ним несколькими днями раньше. Ужас, которым объят народ, на руку властям, это их питательная почва. А может быть, Илона уже вернулась? Он встал и пошел прочь из кафетерия.

Выходя из университета, Томас удивился тому, что ничего не изменилось. Он посмотрел по сторонам — люди вели себя так же, как и раньше, торопливо шагали по улицам, либо стояли и разговаривали. Его мир был полностью разрушен, а вместе с тем все осталось без изменений. Как будто не было никаких проблем. Ему захотелось поскорее очутиться дома и ждать там Илону. Может быть, она уже вернулась. Или же придет позже. Она должна прийти. Зачем им держать ее? Лишь потому, что она встречалась с другими людьми и вела с ними дискуссии?

Он был совершенно разбит, когда возвращался домой. Не знал, на каком он свете. Прошло так мало времени с тех пор, как, плотно прижавшись к нему, Илона призналась, прошептав ему на ухо, что получила подтверждение своим подозрениям. Это произошло, наверное, в конце лета.

Он лежал как парализованный и смотрел в потолок, не зная, как ему воспринимать новость. Потом сгреб ее в свои объятия и прошептал, что мечтает прожить с ней всю жизнь.

— С нами обоими, — пролепетала она.

— Да, с вами обоими, — согласился он, опустив голову ей на живот.

Он пришел в себя от того, что у него онемела рука. Часто, когда его захватывали воспоминания о событиях в ГДР, он сжимал кулаки до боли в суставах. Теперь он расслабился и сел в кресло, как всегда, задавая себе один и тот же вопрос: мог ли он воспрепятствовать тому, что произошло? Мог ли он поступить по-другому? Так, чтобы изменить ход событий. Но никак не мог прийти к каким-либо выводам.

Потом он медленно поднялся из кресла и пошел в подвал, там открыл дверь, включил лампочку на лестнице и стал осторожно спускаться по скользким, полустертым каменным ступеням. Он вошел в просторное подвальное помещение и включил свет. В подвале хранился различный хлам, накопленный, как это бывает, за долгие годы. Он почти ничего не выкидывал. Однако никакого беспорядка тут не было. Он убирал каждую вещь на свое место и бережно хранил все, чем пользовался.

Около одной из стен стоял станок. Иногда он вырезал фигурки. Обрабатывал кусочек дерева, а потом раскрашивал. Это было одним из его увлечений — берешь деревянный брусок и вырезаешь из него что-нибудь живое и красивое. Он мастерил фигурки животных. Некоторые из них, которыми он остался доволен, украшали его квартиру. Чем меньше размер, тем занятнее их делать. Ему удалось вырезать исландского шпица с закрученным хвостом и заостренными ушами, размером не больше наперстка.

Он дотянулся до станка и открыл забытую на нем коробку. Нащупав приклад ружья, он вынул оружие из футляра. Прикосновение к стали наполнило всегдашним ощущением холода. Иногда воспоминания заставляли Томаса спускаться в подвал, чтобы проверить оружие или просто убедиться, что оно на месте.

Он совершенно не жалел о том, что совершил столько лет назад. Уже после того, как вернулся из ГДР.

Много лет спустя после исчезновения Илоны.

Он никогда не пожалеет об этом.

23

Посол Федеративной Республики Германии в Исландии, госпожа Эльза Мюллер, имела докторскую степень. Она приняла полицейских лично в своем кабинете около полудня. Это была видная женщина шестидесяти лет. Она одарила Сигурда Оли теплым взглядом. Эрленд же в своей коричневой вязаной кофте под поношенным плащом вызвал у нее меньший интерес. Госпожа посол объяснила, что она историк по образованию и докторскую степень получила за свои исследования. Для гостей был приготовлен кофе и немецкое печенье. Полицейские сели на диван, и Сигурд Оли взял чашечку — ему не хотелось выглядеть невежливым. Эрленд отказался. Он бы с большим удовольствием закурил, но не решался спросить разрешения.