И для клиники «Бэлмор», и для фонда такой дар был подобен манне небесной. На протяжении следующих тридцати часов члены управляющего совета фонда осмотрели помещение и территорию комплекса, юристы «Бэлмора» провели все необходимые консультации, и предложение было с благодарностью принято. Еще через два дня произошел обмен подписанными документами. В воскресенье, 19 мая, на два дня раньше запланированного срока, состоялась церемония открытия комплекса, которому было присвоено название Юра в честь расположенных неподалеку Юрских гор. Во вторник, 21 мая, здесь «высадился десант» в составе докторов Джеймса, Тернбулл, Максвелл-Скот и их пациентов, среди которых, разумеется, была и Ребекка.
Подобный подвиг стал возможен лишь благодаря богатству и напору баронессы, которых у нее имелось с лихвой. И все же план ее еще не был доведен до конца. В следующем месяце по просьбе ее и Александра семья Ротфельзов переехала из Лозанны в Невшатель, и вскоре после этого в жизни Ребекки появился Александр Кабрера.
А меньше чем через семь месяцев после их первой встречи в Юре Ребекка согласилась стать его женой.
— Какие прекрасные дети у нас будут! — прошептал он и притянул ее к себе. — Какие прекрасные, прекрасные дети!
0.30
Зазвонил лежавший на каминной полке мобильный телефон Александра. Он поднялся с дивана, чтобы ответить на звонок. Ребекка проводила его взглядом. С бокалом шампанского в руке, слегка захмелевшая — впервые в жизни, — она думала о том, что этот вечер должен быть совершенно особым — уединенным, наполненным любовью и нежностью. В нем не должно было быть место никому, кроме них двоих. И все же Александр не мог не ответить на очередной звонок. Такой уж он человек — вечно занятой, постоянно погруженный в работу. Он все делал быстро, напористо и в то же время умел быть мягким и нежным, особенно с ней.
Александр удивительно напоминал Ребекке ее брата, и она подумала, что, познакомившись, они непременно станут друзьями. Эта мысль породила другую — о том, что она просто обязана рассказать Александру правду о своем прошлом, особенно теперь, когда она согласилась стать его женой.
— Я спущусь вниз через пять минут, — закончил он разговор и повернулся к Ребекке. — Звонил Жан-Пьер. Он внизу, в машине. Похоже, твой брат приехал в отель и разыскивает тебя.
— Мой брат?
— Он наверняка пытался дозвониться до тебя, но по понятным причинам не смог. Сейчас он идет к стойке регистрации и попросит, чтобы его соединили с твоим номером. Если тебя там не окажется, он поднимет шум, и тебя станут искать.
В душе Александра стало подниматься то же самое чувство, которое двумя часами раньше он испытал, увидев Мартена у подъезда дома на улице Гюисманса. Каждый лишний день, прожитый Мартеном, увеличивал риск того, что он подкрадется к Александру, совершит прыжок и вцепится ему в горло, подобно полицейской ищейке. И все же сейчас Мартена нельзя было убивать. Во-первых, быстро приближался Всемирный экономический форум в Давосе, во-вторых, смерть любимого брата не просто выбьет Ребекку из колеи, а ввергнет ее в глубокий психический коллапс, а этого он допустить не мог.
— Хочешь познакомиться с ним? — Ребекка поднялась со стула и шла к нему — радостная, со светящимися озорными глазами. — Сегодня, прямо сейчас. И ты ему обо всем расскажешь.
— Нет, только не сегодня.
Ребекка остановилась, словно споткнулась о невидимое препятствие, и опечаленно склонила голову набок.
— Почему?
Александр молча смотрел на девушку. Нет, он не станет встречаться с Мартеном, не станет подвергать себя риску быть узнанным. Не станет до того момента, когда не придет пора убить его.
— Ребекка, — Александр подошел к девушке и с нежностью взял ее ладони в свои, — только мы с тобой знаем, что произошло между нами сегодня вечером. По ряду причин я хотел бы сохранить эту радость между нами еще хотя бы в течение нескольких дней. А потом мы сообщим об этом официально и устроим в Швейцарии грандиозное празднество, на которое, само собой, пригласим и твоего брата. И когда мы встретимся, я крепко обниму его и предложу ему братскую дружбу и любовь. — Мужчина ласково погладил ее по щеке и продолжал: — А сейчас, милая, возвращайся к себе в номер. Когда позвонит брат, скажи ему, что ты очень устала, принимала горячую ванну, уснула и не слышала, как он звонил. И кстати, не забудь набросить халат и замотать голову полотенцем, как будто ты только что вышла из ванной.
— Ты хочешь, чтобы я лгала ему даже в такой день?
Александр улыбнулся.
— Точно так же, как ты делала все это время. Но, посуди сама, разве это была ложь? Нет, всего лишь невинная игра. И тебе она, между прочим, удавалась блестяще!
— Да, но…
— Так пусть эта игра продолжится еще немного. Совсем чуть-чуть. Ты верила мне до сегодняшнего дня, поверь и сейчас. Скоро ты все узнаешь. Ты даже в самых необузданных мечтах не можешь представить себе, что сулит нам будущее.
Квартира в доме 27 по улице Гюисманса, тот же день, четверг, 16 января, 3.05
Николас Мартен перевернулся на другой бок. Он лежал на софе в кабинете Армана и в который раз воспроизводил в памяти события последних часов.
Не находя себе места от беспокойства за Ребекку, но не желая тревожить и без того измученных Армана и Надин, он вышел на улицу и поймал такси.
В половине первого ночи он приехал в «Крийон». Небритый, в джинсах, спортивной куртке и потертых кроссовках, Мартен вошел в помпезный вестибюль отеля и направился прямиком к стойке регистрации. Упрямые требования сию же секунду разыскать его сестру привлекли к нему внимание гостиничной службы безопасности, а затем и ночного консьержа. После того как Ребекка все же ответила на телефонный звонок, он отправился к ней в номер в сопровождении одного из охранников.
Ребекка открыла дверь, закутанная в фирменный халат с эмблемой «Крийона» и с полотенцем, обернутым вокруг головы. Явно взволнованная, девушка чмокнула его в щеку и повторила то же самое, что уже сказала ему по телефону: она принимала горячую ванну и заснула в ней. На вопрос, почему от нее пахнет спиртным, сестра ответила, что день выдался тяжелым, полным переживаний, а отель предоставил подарок в виде корзины фруктов и бутылки шампанского. Вот она и выпила немного перед тем, как забраться в ванну. Оттого, наверное, и задремала.
Николас не удержался от улыбки. Насколько все-таки далеко продвинулась Ребекка! Она успела превратиться в женщину, причем в очень красивую женщину, которая говорит на нескольких языках и во многих областях гораздо образованнее своего брата. И все же из-за того, что болезнь похитила у нее такой значительный отрезок юности, она во многом все еще оставалась ребенком — наивным и неопытным, особенно в том, что касается жизни и любви. Иногда, навещая ее в Невшателе, Мартен пытался осторожно задавать наводящие вопросы о ее чувствах, о том, дружит ли она с кем-нибудь. Как правило, она доверчиво улыбалась и отвечала что-нибудь вроде: «Конечно, у меня есть друзья». И каждый раз Мартен даже не пытался копнуть поглубже. Всем сердцем желая ей счастья, он полагал, что Ребекка должна сама определить свой жизненный путь.