Много лет спустя из разрозненных фактов начала вырисовываться картина случившегося. В заброшенной шахте были найдены тела — раздетые, обугленные, изъеденные кислотой, чтобы их нельзя было опознать. Но тел насчитали девять, а не одиннадцать. В конце концов стало понятно: среди найденных останков нет Анастасии и Алексея.
— Так вы говорите, и Анастасия уцелела? Вот, значит, какова ее история? — пробормотал Мартен.
Коваленко утвердительно кивнул:
— Долгое время Анастасией считалась женщина, которую звали Анной Андерсон. Потом был изобретен метод идентификации по ДНК. И ученые получили подтверждение, что найденные тела действительно принадлежат императорской фамилии. Но в то же время выяснилось, что Анна Андерсон никакая не Анастасия. Так что же на деле случилось с Анастасией? Одному богу известно… Возможно, мы никогда об этом и не узнаем.
Внезапно до Мартена дошло, что Коваленко ведет разговор вовсе не об Анастасии.
— Но вы ведь знаете, что произошло с Алексеем?
— Нагорный вывез его. Сначала в грузовике, потом на поезде на Волгу. Затем пароходом в Ростов, а там и через Черное море — в Стамбул, который называли тогда Константинополем, где его встретил посланец близкого друга царя — весьма состоятельного человека, который бежал от революции в Швейцарию в начале 1918 года. Посланец сделал Алексею, а также Нагорному фальшивые документы, и все трое сели на Восточный экспресс, идущий в Вену. После этого их следы исчезают.
Снова повалил снег, и водитель вновь сосредоточился на дороге.
— Что было дальше с Нагорным, неизвестно. Однако… Мистер Мартен, вы хоть понимаете, что я вам пытаюсь рассказать?
— Прямой потомок царя по мужской линии остался жив.
— Из страха перед коммунистами он никогда не говорил, кем был на самом деле, но, живя в Швейцарии, достиг немалых высот в ювелирном деле. Его единственный ребенок, сын, сказочно разбогател, а по известности намного затмил отца.
— Питер Китнер… — охнул Николас.
— Единственный законный наследник российского трона по праву крови. И сегодня вечером семейство Романовых будет поставлено об этом в известность.
Выслушав представленные свидетельства, великая княгиня Екатерина так и осталась сидеть с открытым ртом.
Три из четырех кресел на возвышении под большим гербом Романовых занимали господа, которых она считала своими самыми верными союзниками, ни на минуту в них не сомневаясь: мэр Москвы Николай Немов, министр обороны Российской Федерации маршал Игорь Головкин и, наконец, его высокопреосвященство Григорий II, Святейший Патриарх Московский и всея Руси. Вне всякого сомнения, этот был самый мощный политический аппарат в России, обладавший даже большей влиятельностью, чем сам президент страны Павел Гитинов. Именно на этот триумвират рассчитывала великая княгиня.
И вот все идет прахом — ее собственное будущее, будущее ее сына и матери. А виновник краха всех надежд восседает в четвертом кресле — сэр Питер Китнер, а вернее, Петр Романов, бесспорный наследник императорского трона.
Разъяснения, представленные князем Дмитрием, были очень пространны, однако вполне исчерпывающи и понятны. Столь же очевидны тщательно подобранные документы и фотографии, копии которых демонстрировались на большом экране, установленном справа от сцены. Частью это были выцветшие черно-белые снимки, сделанные русским матросом Нагорным, когда он помогал маленькому царевичу Алексею бежать из России в Швейцарию после бойни в Ипатьевском доме. На других запечатлены Алексей и юный Петр, росший в семейном доме в городке Ми под Женевой. Некоторые свидетельства были сугубо научными — схемы ДНК, снимки лабораторий, где они расшифровывались, а заодно и специалистов, выполнявших эти исследования.
И фотографии, и схемы, и письменные документы в одинаковой мере подтверждали незыблемость приводимых фактов. Генетическому анализу были подвергнуты образцы костной ткани останков царя Николая, покоящихся в монаршей усыпальнице в Санкт-Петербурге. Результаты были сличены с пробами ДНК, взятыми из захоронения предполагаемого царевича Алексея — отца Китнера, погребенного на кладбище в пригороде Женевы. Последовательности ДНК и их повторения в обоих случаях говорили о несомненной идентичности биологических материалов.
Чтобы абсолютно удостовериться в том, что речь не идет о фантастическом случайном совпадении, ученые решили привлечь к генетическим исследованиям живых людей. У императрицы Александры, жены царя Николая и матери Алексея, была старшая сестра — принцесса Виктория. Дочь Виктории получила известность как принцесса Греческая Алиса. Сын Алисы принц Филип, герцог Эдинбургский — супруг королевы Великобритании Елизаветы II, тоже участвовал в исследовании, заключавшемся в проведении «генетической параллели» с его двоюродной бабкой — императрицей Александрой, для чего воспользовались образцами костной ткани ее останков. Последовательности ДНК и их повторения вновь идеально совпали. Потом все четыре пробы были сопоставлены с итогами анализа ДНК самого Питера Китнера. И опять точное совпадение!
В совокупности эти свидетельства полностью снимали вопросы о том, уцелел ли царевич Алексей Романов, когда в доме Ипатьева казнили всю его семью, и является ли Питер Китнер его сыном, причем единственным, как о том говорят документы и люди, знавшие почтенное семейство. Связь между прошлым и настоящим стала ясной, простой и безошибочной: Петр Романов-Китнер — истинный глава дома Романовых, и в качестве такового его следует считать царевичем.
Екатерине оставалось одно — разыграть карту Анастасии и заявить протест. Утверждать, что анализ ДНК ничего не доказал, а Китнер может в такой же степени претендовать на принадлежность к царской династии, как когда-то Анна Андерсон. Но она знала, что такие усилия будут напрасны и лишь поставят в глупое положение ее саму, а также ее мать и сына.
Да и триумвират прибыл из Москвы не просто так. Мэр, министр обороны и Патриарх заранее изучили материалы исследований, поручили своим помощникам опросить экспертов, проводивших работы, позаботились о том, чтобы манипуляции с ДНК были осуществлены еще в трех, никак не связанных между собой лабораториях, и, наконец, пришли к определенным выводам. Более того, российский президент Павел Гитинов пригласил Китнера в свою летнюю резиденцию на Черном море. И там, в присутствии триумвирата и спикеров обеих палат российского парламента — Совета Федерации и Государственной Думы, лично просил его вернуться в Россию, чтобы тот в качестве номинального монарха практически и духовно способствовал единению нации, разъедаемой социально-экономическими недугами, а также формированию новой России, которая вернула бы себе былой статус мировой державы.
Не спуская глаз с Питера Китнера, великая княгиня Екатерина Михайловна медленно поднялась. Глядя на нее, встал с места и великий князь Сергей. А за ним и его бабка — великая княгиня Мария.
— Петр Романов. — Звучный голос Екатерины наполнил гулкий зал. Присутствующие повернули головы, следя за тем, как она поднимает в его честь кубок, украшенный гербом Романовых. — Семья великого князя Сергея Петровича Романова рада и польщена приветствовать у себя наследника российского престола.