Первоначально «информация» являлась понятием, придуманным человеком, чтобы описывать определенные коммуникативные процессы. Это был «бит из бытия», абстракция метафоры реального мира, а не «бытие из бита», преобразование реальности в метафору. С тех пор метафора информации распространилась далеко за свои изначальные пределы, что не всегда было обоснованно. Овеществление информации как основного материала вселенной, пожалуй, еще менее резонно. С позиции математики в этом нет ничего страшного, но помните, что «материализация вредит вашей философии».
Матушка Ветровоск, известная всем – и не в последнюю очередь самой себе – как самая квалифицированная ведьма Плоского мира, собирала дрова в лесах Ланкра, высоко в горах и вдали от всех университетов.
Собирание дров было рискованным занятием для старушки, столь притягательной для рассказия. В последнее время при подобном занятии было трудно избежать встречи с королевскими сыновьями, молодыми свинопасами, ищущими свою судьбу, и всеми остальными, чьи приключения требовали от них быть добрыми к старушке, которая непременно оказывалась ведьмой, тем самым доказывая, что добродетель – уже сама по себе награда.
Даже самый доброжелательно настроенный человек не позволит, чтобы его бесконечное число раз переносили через ручей, если на самом деле это ему не нужно. В последнее время карман матушки на такие случаи был забит камнями и шишками.
Она услышала мягкий стук копыт за спиной и повернулась, занеся шишку для броска.
– Предупреждаю, я по горло сыта тем, что вы, ребята, выклянчиваете у меня три желания… – начала она.
Шон Ягг, сидевший на своем служебном осле, отчаянно замахал руками [59] .
– Это я, госпожа Ветровоск! Я был бы благодарен, если бы вы этого не делали!
– Ага, – сказала матушка. – Только учти, остальных двух не получишь!
– Нет-нет, я просто пришел доставить вам…
Шон помахал толстой пачкой бумаги.
– Что это?
– Вам клик-сообщение, госпожа Ветровоск! Это всего лишь третье за все время! – Шон просиял при мысли о собственной близости к передовым технологиям.
– Что это вообще такое? – спросила матушка.
– Это как бы письмо, которое делят на кусочки и отправляют по воздуху, – сказал Шон.
– По тем башням, которые постоянно мешают мне летать?
– Именно, госпожа Ветровоск.
– А знаешь, они перемещаются по ночам, – сказала матушка. Она взяла бумагу.
– Э-э… не думаю, что это так… – осмелился ответить ей Шон.
– То есть это я не умею как следует летать на метле, так? – глаза матушки сверкнули.
– О, кажется, я припоминаю, – быстро проговорил Шон. – Они постоянно перемещаются. На телегах. Больших, огромных телегах. Они…
– Да-да, – сказала матушка, присаживаясь на пень. – А теперь помолчи, я читаю…
В лесу стояла тишина, лишь изредка нарушаемая шуршанием бумаг.
Наконец матушка Ветровоск закончила чтение и громко фыркнула. В лесу снова запели птицы.
– Глупые старые дураки думают, что не могут разглядеть лес из-за деревьев, когда деревья – это и есть лес, – проворчала она. – И дорого стоит отправить такое сообщение?
– Это сообщение, – с благоговением произнес Шон, – стоит более шестисот долларов! Я подсчитал слова. У волшебников, должно быть, куча денег!
– А у меня нет, – сказала ведьма. – А сколько стоит одно слово?
– Пять пенсов за отправку и пять центов за слово, – не задумываясь, ответил Шон.
– А-а, – произнесла матушка.
Она сосредоточенно нахмурилась и медленно пошевелила губами.
– Я никогда не была сильна в арифметике, – сказала она, – но, кажется, это получается… шесть пенсов и еще полпенни?
Шон был хорошо знаком с ведьмовскими штучками. Безопаснее всего было согласиться с самого начала.
– Да, верно, – ответил он.
– У тебя есть карандаш? – спросила матушка.
Когда Шон достал карандаш, ведьма аккуратно вывела им несколько крупных букв на обороте одной из страниц и отдала ему.
– Это все? – спросил он.
– На длинный вопрос – короткий ответ, – заявила матушка таким тоном, будто это какая-то прописная истина. – Еще что-нибудь есть?
Вообще-то она должна отдать ему деньги, подумал Шон. Но у матушки Ветровоск, в свойственной ей манере, имелась своя научная точка зрения на этот счет. Ведьмы вообще были убеждены, что оказывают обществу помощь различного рода, которую нельзя так просто объяснить, но такую важную, что едва они прекратят помогать, это сразу станет заметно, – и шесть с половиной пенсов было невысокой платой за то, чтобы никогда не узнать, что в таком случае произойдет.
Карандаш она ему тоже не отдала.
Дыра в Б-пространстве теперь была хорошо заметна. Она восхищала доктора Ди, пребывавшего в уверенности, что из нее должны появиться ангелы – хотя пока оттуда выходили лишь приматы.
При возникновении любой проблемы волшебники первым делом бросались искать, что об этом написано в книгах. В Б-пространстве их содержалось в изобилии. Конечно, трудно было искать книги, непосредственно относящиеся к текущему ходу истории – когда теоретически знаешь все, нелегко отыскать то, что хочешь узнать.
– Так, посмотрим, где мы сейчас? – через некоторое время сказал Чудакулли. – Последние известные нам книги в этой штанине времени будут написаны через…
– Примерно сто лет, – сверившись с блокнотом, произнес профессор современного руносложения. – Как раз перед уничтожением цивилизации, что бы там у них ни случилось. Потом будет пожар, голод, война… Все как обычно.
– Гекс говорит, что люди снова станут жить в деревнях после падения астероида, – сказал Думминг. – На одном-двух других континентах дела будут идти получше, но никто даже не заметит, что астероид приближается.
– Такие периоды бывали и раньше, – сообщил декан. – Но насколько мы можем сказать, на этой территории, где мы находимся сейчас, всегда были небольшие изолированные группы людей, которые сохранили имевшиеся у них книги.
– Да они прямо как мы, – заметил Чудакулли.
– Боюсь, что нет, – сказал декан. – Они верующие.
– Вот те на! – аркканцлер был разочарован.
– Трудно сказать наверняка, но, судя по всему, на этом континенте верят в четырех главных богов, – произнес декан. – Слабо связанных между собой.