Конечно же, в лучших традициях «перестроечной гласности» и здесь проще всего все свалить в очередной раз на «козни» КГБ. Но не получается. Еще осенью 1992 г. начальник Центрального архива Министерства безопасности России полковник Александр Зюбченко признался:
— Очень хочу когда-нибудь почитать дело Лаврентия Берии. Проблема в том, что у нас этих томов никогда и не было. Я даже не знаю, сколько их вообще. Вся группа дел, связанных с Берией, хранится не у нас. Могу предположить, что их держат под сукном еще и потому, что не все там однозначно, с точки зрения правовой оценки этих лиц»457.
В сборнике документов «Лаврентий Берия. 1953», подготовленном под общей редакцией А.Н. Яковлева Международным фондом «Демократия» в 1999 г., есть раздел III «Суд и приговор «дорогих товарищей», но в этом разделе нет ни единого документа из «дела Берии» — ни обвинительного заключения, ни куска стенограммы суда, ни единого «показания», ни приговора. А ведь это подборка документов о «следствии и суде» над Берией. Как это понять?
Все сходится к тому, что эти «более 40 томов дела Берии» — миф.
Тогда возникает закономерный вопрос — а был ли суд над Берией, если нет документального результата этого суда?
Суда в точном значении этого слова — рассмотрения всех доказательств обвинения — не было, и это уже не предположительно, а точно. Для доказательства этого мы снова воспользуемся фактами умолчания — т. е. отсутствием того, что обязательно должно было бы быть, если бы суд, как это официально утверждается, шел 8 дней.
Но прежде всего о том, кто «судил» Л.П. Берию и его товарищей по несчастью. Председателем Специального судебного присутствия Верховного суда СССР являлся Маршал Советского Союза И.С. Конев. В число членов входили: председатель Всесоюзного Центрального Совета Профессиональных Союзов Н.М. Шверник; первый заместитель председателя Верховного Суда СССР Е. Л. Зейдин; генерал армии К.С. Москаленко; первый секретарь Московского областного комитета КПСС Н.А. Михайлов; председатель Совета профессиональных союзов Грузии М.И. Кучава; председатель Московского городского суда Л.А. Громов; первый заместитель министра внутренних дел СССР К.Ф. Лунев.
Поскольку палача убийцей считать нельзя — он исполняет свой служебный и гражданский долг, — то убийцами Меркулова, Деканозова, Кобулова, Гоглидзе, Мешика и Влодзимирского были вышеперечисленные лица. Берию они не убивали, Берия был убит задолго до суда, и они лишь освятили его убийство.
Как правильно заметил сын Берии, этот процесс был процессом века, а, за исключением маршала Конева, все судьи — это чиновники довольно мелкие и в истории СССР незаметные. Для них этот процесс был бы звездным часом, если бы он был! Они бы оставили толстенные тома воспоминаний о нем, тысячу раз рассказали бы и пересказали его детали хотя бы своим родственникам и знакомым.
Но все вышеперечисленные лица дружно о процессе умолчали. Не все полностью умолчали, но те, кто что-то сказал, своими словами только подтвердили то, что они суда над убитыми ими людьми не видели.
Маршал Конев оставил обширные мемуары, но о суде над Берией в них ничего нет.
По части мемуаров всех переплюнул маршал Москаленко, — они у него толще, чем у Жукова, и гораздо толще, чем у Рокоссовского. У такого словоохотливого мемуариста есть все о его участии в «аресте» Берии, есть эпизод, как они с Хрущевым выпивали по случаю «ареста» в театре. Есть, конечно, и об участии Москаленко в процессе в качестве судьи. Я процитирую все, что он об этом написал, и вам не надо будет набираться терпения. Вот воспоминания Москаленко 08-дневном суде: «По истечении шести месяцев следствие было закончено, и состоялся суд, о чем известно нашим гражданам из печати» 458. И о процессе — все! Видимо, и сам член суда Москаленко узнал о суде тоже из печати. Полковник А. Лебединцев долго служил у Москаленко, тесно контактировал с Д. Фостом, которого Москаленко нанял писать мемуары, дав Фосту за это звание полковника и оклад командира корпуса. Лебединцев пишет: «Во время бесед в самолетах и на учениях Москаленко ни разу не вспомнил о его участии в аресте, охране, суде и приведении в исполнении приговора над Берией».
Воспоминания еще одного члена суда, М.И. Кучавы, в сборнике «Берия: конец карьеры» названы «Из дневника члена специального судебного присутствия». То есть надо понимать так, что все 8 дней Кучава вел дневник. Ну и что же мы там видим?
Почему-то свой дневник Кучава начал сентенцией: «Не только в Грузии, но и в стране ходила легенда о том, что Берия на судебном процессе не присутствовал…»459 И далее на двух книжных страницах Кучава, вместо описания суда, почему-то начинает доказывать, что Берия на суде был, так как Кучава хорошо его знал по Грузии и не мог ошибиться. Далее идет описание хода процесса, а потом 2,5 страницы «дневника» о том, каким родственникам и друзьям Кучавы Берия жизнь испортил. Само описание процесса над Берией я тоже приведу полностью.
«С открытием процесса председательствующий И.С. Конев огласил его состав. Когда он назвал мою фамилию и должность, Берия резко повернул голову, как показалось, искал меня среди членов суда. Он был косоглазый без пенсне.
Берия, в отличие от всех других подсудимых, на судебном процессе вел себя непоследовательно. Проявлял нервозность, упрямство, неискренность. В отличие от других подсудимых, много раз просил суд сохранить жизнь, передать эту его просьбу Хрущеву.
На судебном процессе обнажилась омерзительная, чудовищная картина интриг, шантажа, клеветы, глумления над человеческим достоинством советских людей»460.
И это все? Весь дневник Кучавы за 8 дней процесса?!
А вот еще один «очевидец». Майор М.Г. Хижняк в 1953 г. был комендантом штаба ПВО Москвы и, вероятнее всего, оказался невольным свидетелем того, как Москаленко и Батицкий заманили Берию в западню и убили. В то время веры в молчание Хижняка, видимо, не было, и его, надо думать, как и телохранителей Берии, держали под арестом все полгода «следствия по делу Берии» и «суда». Заставили разучить легенду, по которой Хижняк якобы участвовал в аресте Берии и был единственным, кто его обслуживал в заключении, и, кроме этого, заставили утверждать, что Хижняк был единственным конвоиром Берии на суде. Потом Хижняка, как и всех убийц, наградили орденами, деньгами и выпустили, но уже после суда. И вот Хижняк на вопросы корреспондента «Вечерней Москвы» «вспоминает» о суде:
«Я находился при Берии.
В комнате сидели члены суда. Кого запомнил? Михайлов Николай Александрович, Шверник, генерал Москаленко и следователь по особо важным делам…
Сколько суд продолжался?
Больше месяца. Ежедневно, кроме суббот и воскресений. Они работали с 10 до 18–19 часов. Конечно, с перерывом на обед» 461.
Помимо удивительной краткости «воспоминания» о процессе века, обращает на себя внимание следующее. «Присутствовавший» на «всех заседаниях суда» Хижняк не знает, что председателем на суде был маршал Конев (Хижняку в тюрьме газет, видимо, не давали). Во-вторых, он уверен, что какой-то «следователь по особо важным делам» был членом суда, чего не могло быть не только в СССР, но и ни в одной стране мира. И, наконец, он не знает, что суд продолжался 8 дней, и считал, что он шел «больше месяца».