Зал затаил дыхание. Малкольм сдвинул брови. Признанный математик не привык, чтобы его обвиняли в изложении непродуманных идей.

– Объяснитесь, – попросил он.

Левайн, казалось, остался равнодушным к напряжению, которое охватило весь зал.

– Пожалуйста. В меловой период динозавры распространились по всей планете. Мы находим их останки на каждом континенте и в каждой климатической зоне, даже в Антарктиде. Далее. Если причиной вымирания динозавров действительно послужило их поведение, а не череда катастроф, болезни или смена растительности, или какое-либо другое распространенное объяснение, выдвинутое ранее, то мне кажется сомнительным, чтобы это поведение изменилось сразу и повсеместно. В свою очередь, это значит, что где-то на планете могли остаться живые динозавры. Почему вы не пытались их найти?

– Попытайтесь сами, – холодно ответил Малкольм, – если вам это интересно. И если некуда девать свое время.

– Нет-нет, – спокойно сказал Левайн, – я вполне серьезно. Что, если динозавры не вымерли? Если они до сих пор существуют? Где-то в изолированном и отдаленном уголке земного шара.

– Вы имеете в виду «затерянный мир», – заметил Малкольм, и зал понимающе закивал. Институтские ученые разработали подручную терминологию общих эволюционных течений и схем. Это и «гороховое поле», и «конец игры», а также «игра жизни», «затерянный мир», «красная королева» и «черный шум». Так было проще обозначать вехи эволюции. Но все эти понятия...

– Нет, – упрямо повторил Левайн, – в самом прямом смысле слова.

– Тогда вас жестоко обманули, – отмахнулся Малкольм. Он повернулся спиной к залу и медленно подошел к доске. – Итак, прежде чем говорить о колебании жизни на грани хаоса, мы должны начать с вопроса: что является минимальным компонентом жизни? Большинство современных определений жизни учитывает наличие ДНК, но есть два примера, подтверждающие, что это определение слишком узкое. Возьмем вирусы и так называемые прионы, и станет ясно, что жизнь возможна и без ДНК...

В дальнем конце зала Левайн еще мгновение стоял. Потом медленно сел и начал что-то записывать.

Затерянный мир. Гипотезы

Когда лекция подошла к концу, было немногим за полдень. Малкольм заковылял через институтский двор. Рядом с ним шла Сара Хардинг, молодая биолог-практик, приехавшая из Африки. Малкольм знал ее уже семь лет, с тех пор, как в Беркли его попросили оценить ее докторскую работу.

Они резко отличались друг от друга – сутулый и затянутый в черное аскет Малкольм, опирающийся на трость, и стройная, мускулистая Хардинг, пышущая молодостью и энергией. Наряд ее был прост – шорты и футболка да солнцезащитные очки, сдвинутые на лоб. Черные волосы коротко пострижены. Сара занималась африканскими хищниками, львами и гиенами. На следующий день она должна была вернуться в Найроби.

Они сошлись поближе, когда Малкольм был в больнице. Хардинг провела весь отпуск в Остине, помогая Малкольму приходить в себя после многочисленных операций. Казалось, между ними начинался роман, и Ян – закоренелыи холостяк – наконец решил сдаться и остепениться. Но потом Хардинг улетела в Африку, а Малкольм вернулся в Санта-Фе. Что бы ни случилось между ними раньше, теперь они были просто друзьями.

Они обсуждали вопросы, поднятые после лекции. По мнению Малкольма, иных возражений, как те, что прозвучали, он и не ждал: массовое вымирание было необходимо; человечество существует благодаря вымиранию видов в меловой период, когда исчезли динозавры, и млекопитающие смогли выйти на сцену. Один из слушателей выразился еще напыщенней: «Меловой период позволил зародиться нашему чувствительному сознанию!»

– А с чего вы взяли, что люди чувствительны и сознательны? – немедленно парировал Малкольм. – Люди предпочитают никогда не думать сами, им это непривычно. В основном представители нашего вида просто повторяют услышанное... и очень огорчаются, когда наталкиваются на противоположное мнение. Человек отличается не сознательностью, а конформизмом, что подтверждают войны на религиозной почве. Другие животные сражаются за территорию или пищу, но единственное, неповторимое животное под названием «человек» сражается еще и за свою «веру». Дело в том, что вера определяет модель поведения, которая очень важна для эволюции человека. Но когда наше поведение ведет нас прямым путем к вымиранию, бессмысленно говорить о сознании. Мы твердолобые, самодовлеющие конформисты. Любое другое определение нашего вида есть не что иное, как тщеславный самообман. Следующий вопрос.

И сейчас, шагая через двор, Сара вспомнила ответ Яна и рассмеялась:

– Они не ждали такой отповеди.

– Да, это звучало несколько обескураживающе, – согласился Малкольм. – Что поделать?

Он покачал головой:

– Самые блестящие ученые со всей страны и... ни одной интересной идеи. Кстати, что это за тип, который перебил меня?

– Ричард Левайн? – Она снова рассмеялась. – Нахал, правда? Во всем мире его считают занозой в заднице.

– Недурно, – хмыкнул Малкольм.

– Дело в том, что он богат. Знаешь кукол «Бекки»?

– Нет, – глянул в ее сторону Малкольм.

– Ну, в Америке каждая маленькая девочка мечтает о такой. Собственно, это серия кукол – Бекки, Салли, Фрэнсис и еще несколько. Куклы-американки. Левайну досталась по наследству эта фирма. То есть этот засранец – настоящий денежный мешок. И привык с налета получать все, что пожелает.

Малкольм кивнул.

– У тебя еще есть время пообедать?

– Конечно, я не против...

– Доктор Малкольм! Подождите! Пожалуйста! Доктор Малкольм!

Малкольм обернулся. Через институтский двор на всех парусах мчался Ричард Левайн.

– О, черт, – прошипел Малкольм.

– Доктор Малкольм, – начал запыхавшийся Левайн, – я крайне удивлен тем, что вы не восприняли мое предположение всерьез.

– С чего бы? – ответил Ян. – Это же абсурд.

– Да, но...

– Мы с мисс Хардинг идем обедать, – сказал Малкольм, указав на Сару.

– Да, но мне кажется, что вам следует пересмотреть свои взгляды, – настаивал Левайн. – Я говорю совершенно серьезно. Вполне возможно, что динозавры существуют до сих пор. До вас наверняка доходили слухи о странных существах в Коста-Рике, где вы уже бывали.

– Да, относительно Коста-Рики я могу сказать, что...

– И в Конго, – продолжал Левайн. – Уже несколько лет пигмеи заявляют о большом ископаемом ящере, возможно, даже об апатозавре, который водится в чаще близ Бокамбу. И в джунглях Явы видели существо размером с носорога, вероятно, это потомок цератопса...

– Выдумки, – отрезал Малкольм. – Выдумки чистой воды. Ничего там не видели. Нет фотографий. Нет четких доказательств.

– Да, но отсутствие доказательств еще не доказательство отсутствия! – возразил Левайн. – Я уверен, что где-то существует уголок, в котором обитают выжившие динозавры.