Малкольм вопросительно глядел на Хардинг, словно приглашая оспорить его слова. Но Сара только вздернула брови и ответила таким же взглядом. У него наверняка есть свои резоны: Подождем, когда он выскажет их.
Левайн налег на стол, потянувшись к Малкольму, и тихо спросил:
– Значит, история с «ИнГеном» – выдумка?
– От начала и до конца, – мрачно кивнул Малкольм. – От начала и до конца.
Три года Малкольм гнал от себя воспоминания. И к настоящему моменту весьма преуспел, так что сам начал верить в то, что ничего особенного не случилось. На самом же деле он работал консультантом в «Интернациональных генетических технологиях» в Пало-Альто летом 1989 года и действительно ездил в Коста-Рику по поручению компании, причем его поездка закончилась весьма печально. После катастрофы все вовлеченные стороны постарались замять эту историю. «ИнГен» стремилась уменьшить свою ответственность. Правительство Коста-Рики не хотело лишаться репутации настоящего туристического рая. Отдельным ученым пришлось дать подписку о неразглашении, за что позже они были вознаграждены щедрыми грантами, чтобы и впредь держали язык за зубами. Что же до Малкольма, то компания безропотно оплатила все больничные счета за двухгодичный курс лечения.
Тем временем все разработки «ИнГена» в Коста-Рике были уничтожены. На острове не осталось ни единой живой твари. Компания наняла знаменитого стэнфордского профессора Джорджа Бейзелтона – биолога и писателя, который часто выступал на телевидении и завоевал прочную популярность как в ученом мире, так и у обывателей. Бейзелтон присягнул, что побывал на острове, и теперь неустанно опровергает досужие домыслы касательно ископаемых животных, которые якобы там живут. Его презрительное: «Саблезубые тигры, как же!» – оказалось эффективным оружием против слухов.
Время шло, история с островом начала забываться. «ИнГен» к тому времени обанкротился, основные инвесторы из Европы и Азии забрали свои вклады. Хотя все недвижимое имущество компании пошло с молотка, они решили, что саму технологию никогда не продадут. Вскоре «ИнГен» окончательно сошел со сцены.
И говорить больше не о чем.
– Значит, это неправда, – подытожил Левайн, вгрызаясь в бутерброд. – Честно говоря, доктор Малкольм, мне даже полегчало.
– Почему? – спросил Малкольм.
– Потому что останки, которые продолжают находить в Коста-Рике, наверняка настоящие. Настоящего динозавра. Мой друг из Йеля сейчас там, и он сказал, что видел их своими глазами. А я ему верю.
Малкольм пожал плечами:
– Вряд ли в Коста-Рике обнаружится еще какое-нибудь животное.
– Да, за последний год больше ничего найти не удалось. Но если удастся, я немедленно отправлюсь туда. А тем временем буду снаряжать экспедицию. Я давно уже продумываю все, что для этого необходимо. Где-то через год будет готов специальный транспорт. Я уже переговорил с Доком Торном. Потом я сколочу команду, куда, возможно, войдет и доктор Хардинг, или иной настолько же подкованный натуралист, плюс несколько одаренных студентов...
Малкольм слушал, покачивая головой.
– Вы думаете, что я попросту трачу время, – не спросил, а скорее заключил Левайн.
– Да.
– Но представьте... только представьте... что животные снова появятся в тех местах!
– Быть такого не может.
– А если может? – стоял на своем Левайн. – Разве вы не заинтересуетесь? И не поможете мне подготовить экспедицию?
Малкольм доел и отодвинул тарелку. Посмотрел на Левайна.
– Да, – наконец признал он. – Если эти твари снова появятся, я приду вам на помощь.
– Отлично! – возликовал Левайн. – Вот все, что я хотел услышать.
Когда они вышли под яркое солнце улицы Гваделупы, Малкольм и Сара направились к потрепанному седану Яна. Левайн запрыгнул в ярко-красный «феррари», помахал рукой и рванул с места.
– Думаешь, такое может быть? – спросила Сара Хардинг. – Ну, что эти... животные снова появятся?
– Нет. Это исключено.
– Все обстоит именно так или ты просто надеешься? Малкольм пожал плечами и забрался на водительское сиденье, осторожно протиснув раненую ногу под рулевое колесо. Хардинг села рядом. Он глянул на нее и повернул ключ в зажигании. Машина двинулась обратно к институту.
На следующий день Сара улетела в Африку. В течение следующих одиннадцати месяцев Левайн постоянно давал о себе знать, время от времени засыпая ее вопросами о лучших видеокамерах, об особенностях транспорта или надежных усыпляющих препаратах для крупных диких животных. Иногда ей звонил Док Торн, который строил машины. Обычно он перепуганно кричал в трубку.
От Малкольма вообще не было ничего слышно, правда, на день рождения он таки выслал ей открытку. Поздравление опоздало на месяц. На обратной стороне открытки было нацарапано: «С днем рождения. Радуйся, что ты не со мной. Он меня с ума сведет».
«В консервативных районах, далеко от грани хаоса, индивидуальные элементы объединяются очень медленно и не могут служить образцом».
ЯН МАЛКОЛЬМ
Солнце стояло в зените. Вертолет летел низко над побережьем, держась черты, за которой буйные джунгли переходили в берег моря. Последние рыбацкие деревушки промелькнули внизу десять минут назад. Теперь под стрекочущей машиной раскинулись непроходимые джунгли Коста-Рики, мангровые болота и бесконечные мили горячих песков. Марти Гутиеррес сидел позади пилота и наблюдал в окно, как проносится лента береговой линии. В этом районе даже не было никаких дорог, по крайней мере, Марти не видел ни одной.
Гутиеррес был спокойным бородатым американцем тридцати шести лет от роду, биологом. Он прожил в Коста-Рике последние восемь лет. Сперва он приехал сюда изучать разновидность туканов, которые водятся в тропических лесах, но остался на должности консультанта при Reserva Biologica de Carara, национальном парке на севере страны. Он щелкнул переговорником и спросил у пилота:
– Долго еще?
– Минут пять, сеньор Гутиеррес. Марти повернулся и сообщил:
– Уже недолго осталось.
Но высокий мужчина, ссутулившийся на заднем сиденье вертолета, не ответил и даже не подал знак, что услышал замечание Гутиерреса. Он сидел, подперев рукой подбородок, и хмурился, глядя в окно.
Ричард Левайн был одет в выгоревший на солнце рабочий костюм цвета хаки. Австралийскую шляпу с поникшими полями он сдвинул на лоб. На шее ученого болтался изрядно потертый полевой бинокль. Невзирая на затрапезное одеяние, Левайн был сосредоточен, как примерный школьник на уроке. Проницательные глаза за очками в стальной оправе пристально и недоверчиво разглядывали пейзаж за окном.
– Что это за место?