— Семнадцать узлов, — ответил Бобби Лембек. — Хороший сильный ветер.
— И долго он еще продержится? До заката?
— Скорее всего, да. Еще три часа.
Я сказал:
— Времени должно хватить.
Я заметил, что Дэвид Брукс все время молчит. Он еще не проронил ни слова, просто шел к складу вместе со всеми. Рози держалась рядом с ним.
— Ну, с этим никогда не угадаешь, — сказал Чарли. — Что угодно может случиться. В любую минуту, — и как-то очень нехорошо рассмеялся.
Рики сказал:
— Чарли, может, хватит? Ты всем действуешь на нервы.
— Может, выйдешь сюда и заткнешь мне рот, начальник? — поинтересовался Чарли.. — Что, обосрался? Штаны дерьмом залепило?
Я сказал:
— Чарли, давай не будем отвлекаться.
— Да я и не отвлекаюсь. Ни капельки не отвлекаюсь.
Ветер сметал песок, образуя коричневатую дымку над самой землей. Мае шагала рядом со мной. Она посмотрела в пустыню и вдруг сказала:
— Я хочу пойти посмотреть на кролика. А вы идите дальше, если хотите.
И она повернула направо, туда, где лежали останки кролика. Я пошел вместе с ней. Остальные тоже повернули и потянулись за нами. Мне показалось, что всем хочется держаться вместе, группой. Ветер не ослабевал.
Чарли спросил:
— Зачем тебе сдался этот кролик, Мае?
— Хочу кое-что проверить, — она на ходу натянула резиновые перчатки.
В наушнике затрещало, и Рики сказал:
— Кто-нибудь удосужится объяснить мне, что происходит?
— Мы идем посмотреть на кролика, — ответил Чарли.
— Зачем?
— Мае хочет его увидеть.
— Она его уже видела. Ребята, я бы не советовал вам разбредаться по пустыне.
— А никто и не разбредается по пустыне, Рики.
Я уже различал вдали тушку кролика, наполовину занесенную песком. Через пару минут мы обступили тушку со всех сторон. Ветром кролика повалило на бок. Мае присела, перевернула его на спинку и развернула тушку.
— Твою м… — пробормотала Рози.
Я поразился, увидев, что плоть кролика больше не была гладкой и розовой. Все ткани стали шероховатыми, а в нескольких местах выглядели так, будто их поскребли металлической щеткой. И все было покрыто молочно-белой пленкой.
— Выглядит так, будто его окунули в кислоту, — сказал Чарли.
— Так и есть, — ответила Мае. В ее голосе прозвучала мрачная озабоченность.
Я посмотрел на часы. Это произошло всего за два часа.
— Что с ним случилось?
Мае достала увеличительное стекло, опустилась на колени и склонилась над кроликом. Быстро перемещая стекло, она осмотрела тушку с разных сторон. Потом сказала:
— Тушка частично съедена.
— Съедена? Но кем?
— Бактериями.
— Погоди-ка, — спросил Чарли Давенпорт, — ты думаешь, это сделали Тета-ди? Ты думаешь, его сожрала кишечная палочка?
— Это мы скоро узнаем, — ответила Мае. Она достала из поясной сумки несколько стеклянных пробирок, внутрь которых были вставлены ватные тампоны на проволочках.
— Но прошло так мало времени…
— Времени прошло достаточно, — возразила Мае. — При высокой температуре скорость роста бактерий увеличивается.
Она быстро взяла мазки с разных участков тушки разными тампонами и аккуратно вставила тампоны обратно в пробирки.
— При такой жаре Тета-ди наверняка растет очень агрессивно.
— Это естественно для бактерий — если у них есть подходящая питательная среда. Их рост очень быстро входит в фазу логарифмической прогрессии, когда они удваиваются каждые две или три минуты. Я полагаю, что именно это здесь и происходит.
Я сказал:
— Но если это верно, то, значит, рой…
— Я не знаю, что это означает, Джек, — быстро произнесла Мае. Она посмотрела на меня и едва заметно покачала головой. Намек был ясен: «Не сейчас».
Но у остальных мысли развивались в том же направлении.
— Мае, Мае, Мае… — сказал Чарли Давенпорт. — Ты утверждаешь, что рои убили кролика для того, чтобы его съесть? Чтобы вырастить больше кишечных палочек? И создать больше роев?
— Я этого не говорила, Чарли, — ее голос звучал ровно, почти успокаивающе.
— Но ты так подумала, — продолжал Чарли. — Ты думаешь, что рои поедают плоть млекопитающих с целью размножения…
— Да. Я так думаю, Чарли, — Мае осторожно сложила пробирки с мазками в сумку и поднялась на ноги. — Но теперь мы взяли образцы культур. Мы посмотрим их под микроскопом, исследуем — и увидим то, что увидим.
— Готов поспорить, если мы вернемся сюда еще через час, эта белая слизь исчезнет, и тушка будет покрыта черной пылью. Новыми наночастицами. И постепенно их наберется достаточно, чтобы сформировать новый рой…
Мае кивнула:
— Да. Я тоже так думаю.
— И поэтому вокруг фабрики исчезла вся живность? — спросил Дэвид Брукс.
— Да, — Мае откинула со лба прядь волос. — Это происходит уже не один день.
Какое-то время все молчали. Мы стояли вокруг тушки кролика, повернувшись спинами к ветру. Плоть кролика таяла с такой быстротой, что мне показалось, будто тушка уменьшается буквально у нас на глазах.
— Нам лучше поскорее избавиться от этих чертовых роев, — сказал Чарли.
Мы все разом повернулись и пошли к складу.
Все молчали.
Говорить было не о чем.
Пока мы шли, некоторые из тех мелких птичек, которые сновали по пустыне в тени кактусов чолла, внезапно вспорхнули в воздух и, чирикая, полетели впереди нас.
Я сказал, повернувшись к Мае:
— Получается, вся живность исчезла, а птицы остались?
— Выходит, что так.
Стайка птиц покружилась и вернулась обратно, а потом расселась на песке в сотне ярдов от нас.
— Может быть, они слишком маленькие, и рои не обращают на них внимания, — предположила Мае. — Потому что у птиц слишком мало плоти.
— Возможно, — я подумал, что может отыскаться и другое объяснение. Но для того, чтобы узнать это наверняка, я должен был проверить программный код.
Я вошел из-под солнца в тень под гофрированным навесом и двинулся вдоль ряда машин к двери складского помещения. На двери виднелись таблички, предупреждающие о разных опасностях — о радиоактивных нуклидах, микроволнах, биологической опасности, взрывчатых веществах, лазерном излучении. Чарли сказал:
— Видишь теперь, почему мы держим все это дерьмо снаружи?