– А вы все-таки передайте, что у меня к нему дело. И что я по поручению его доброго знакомого, мессира Мелвилла.
– Ах, так вы знакомый господина Койта? – лицо слуги оживилось. – Простите, я сейчас же позову хозяина. Проходите, пожалуйста. Меня зовут Антуан. Антуан Корветц.
– Весьма признателен, Антуан, – Феликс шагнул в дверь и через мгновение очутился в прохладном полумраке. Слуга, закрыв за ним дверь, устремился куда-то в темноту.
Пока в глубине дома слышался его голос, выкликающий хозяина, Феликс осматривался. Он стоял в большом просторном помещении, обставленном если и не богато, то вполне достойно. Две из трех стен – боковая, слева от Феликса, и напротив него, – занимали вполне ожидаемые в доме книжника шкафы, уставленные многочисленными фолиантами и футлярами со свитками.
Вторую боковую стену занимал камин, естественно, нетопленный по-летнему времени, а в середине помещения удобно утвердился на четырех ножках массивный дубовый стол, с расставленной вокруг него полудюжиной таких же массивных полукресел. Рядом с камином виднелся дверной проем, ведший в другую комнату, из которой, как раз, в сопровождении Антуна вынырнул хозяин дома.
– Доброго дня, мессир. Друг милейшего Мелвилла – мой друг. – Армариус засеменил к Феликсу и они обменялись рукопожатиями.
– Извините за мой вид, – развел Публий руками, – но я уже три дня как не выхожу из дома. Проклятая простуда. – Вид библиотекаря не совсем совпадал с тем образом, который успел нарисовать Феликс в воображении – благообразного седовласого старца, с мудрыми речами и заковыристыми словечками, вычитанными из книг.
На деле же, перед ним предстал невеликого роста старичок с брюшком, выдававшим любителя плотно закусить, и с лицом, лишенным растительности. Правда, волосы у библиотекаря были и впрямь седы, морщины на лице выдавали возраст, а глаза слезились, то ли от долго сидения за книгами, то ли вследствие простуды. Армариус был одет в тяжелый парчовый халат, из-под которого проглядывала светлая нижняя рубаха.
– Проходите, присаживайтесь, – приглашающе указал Публий на кресло у стола. – Я сейчас только приведу себя в порядок и мы продолжим беседу. Антуан, вина и фруктов мессиру. И куда ты задевал мой камзол?
Керр снова скрылся в дверном проеме, а Феликс, сев в кресло, принялся разглядывать десяток толстых трактатов, лежавших на столе. Взял один из них, прочитал длинное название – «Составленное достопочтенным Петером Мулером из Песта, превратностями судьбы прожившего двадцать лет среди пожирателей людей, но милостью Единого оставшегося в живых, изложение многих ужасных обычаев и достопримечательностей жизни акшассов». В ожидании Публия он начал просматривать книгу, переворачивая по несколько листов сразу.
«…Сами же акшассы велики ростом и уродливы обликом. В их мужчинах росту не менее семи футов, а в женщинах – чуть менее. Кожа их черна, губы выворочены, глаза большие и круглые, а нос сплюснут подобно пестскому дайнару. Уши же их вытянуты в длину и касаются плеч. Рот их полон острых зубов и клыков. Сами акшассы постоянно подтачивают клыки, ибо любят они разрывать ими сырое мясо, жилы и плоть. Живут акшассы племенами или большими семьями, а верховного правителя у них нет, и это хорошо, ибо, будь по-другому, объединившись, они могли бы угрожать всей южной части Хиона, как в древние времена…
…Как я уже указывал, акшассы едят любое животное, которое добудут, однако слаще всего для них плоть их же соплеменника или любого другого захваченного ими двуногого создания, обладающего разумом. Их тяга к плоти так велика, что племена постоянно воюют друг с другом или вторгаются в пределы Пандавии и других южных королевств, только ради захвата пленников, которых, после соблюдения особых ритуалов, можно съесть в сыром, жареном или вареном виде. Мясо врага, по их утверждению, слаще мяса любого из животных, что можно добыть в джунглях…
…Всех пленных они приносят в жертву своему верховному богу Ваксвакуаланксиву, имя которого обозначает по-хионски – «тот, кто первым познал врага своего». Как гласят легенды, в древние времена этот бог, а скорее, темный демон, научил их предков охотиться за своими врагами и поглощать их силу и храбрость, отделяя черепа от тел и поедая плоть…
…Вместе с врагами принято у акшассов поедать трупы своих родственников: по их поверьям, отцам и матерям гораздо уютнее в теплом теле своих детей, чем в сырой холодной земле. Часто дети сами убивают престарелых родителей, а старики при этом добровольно подставляют головы под удары дубинок…
…А пленников, перед тем как умертвить, принято пытать самыми разнообразными и ужасными способами. Захваченного врага привязывают к дереву и каждый может причинить пленнику боль по своему желанию. В него кидают камнями, бьют палками, втыкают щепки во все тело и поджигают, ломают пальцы рук или выкалывают глаза. А сайгонды, жрецы бога Ваксвакуаланксиву, следят за тем, чтобы пленник не умер, останавливая, когда необходимо, кровь из его ран…
…А еще кипятят пальмовое масло и вливают через горло жертвы в желудок: по утверждениям акшассов, от этого мясо пленника становится нежнее и сочнее. Но самым сладким мясом, по их утверждению, обладают моряки, ибо их тела просолены насквозь, а для акшассов соль, что для нас – мед. Поэтому ужасна и печальна судьба любой жертвы кораблекрушения, преданной силою судьбы в руки этих чудовищ…»
– Интересуетесь акшассами?
Ройс, оторвавшись от книги, поднял глаза. Публий уже успел переодеться в короткие шерстяные штаны с манжетой, скрывавшей заправленные в узкие туфли шерстяные же чулки, льняную котту и накинутый поверх бархатный камзол.
– Да, было бы интересно больше узнать о них, – Феликс закрыл книгу. – К сожалению, мне не приходилось бывать так далеко на юге, чтобы встретить их живьем.
– И слава Единому, – сообщил Публий, подойдя к столу и взяв фолиант в руки. – Ужасные существа, ужасные. Это уникальный труд, – постучал он пальцем по обложке. – Единственный в своем роде. Написан больше ста лет назад Петером Муллером. Совсем ребенком бедняга был захвачен в плен акшассами, вместе со своими родителями. Эти чудовища съели их прямо у него на глазах, но по непонятной причине оставили жизнь ему самому. Он прожил вместе с большой семьей акшассов больше двадцати лет, прежде чем следопыты пандавского ашиншаха наткнулись на него во время одной из вылазок. Единый знает, как он сохранил человеческий облик за те годы и не лишился разума.
Старик любовно протер рукавом переплет фолианта, поставил его на одну из полок в шкаф, и обернулся к гостю.
– Так что же могло понадобиться вам или мессиру Мелвиллу от простого книжника? Кстати, где мои дальногляды? – он вдруг заозирался по сторонам. – Антуан!
– Да вот они, хозяин, – слуга вынырнул из-за спины Публия и протянул ему какой-то предмет, сразу же, ничтоже сумняшеся, натянутый армариусом себе на нос.
– Что, молодой человек, – обратил он внимание на удивление во взгляде Ройса, – вы разве никогда не слышали о дальноглядах? Это уникальное изобретение ардаров: помогает таким вот книжным червям, вроде меня, у которых ослабло зрение, справиться с недугом.