— Это было в прошлом году, и они сами были виноваты. А если бы мы встряли в это дело, то не только поляне обиделись бы на нас, но и князь Буревой рассердился бы, — сказала Ярослава.
— Но что же делать? — в панике вопрошал Борислав.
— Посылать гонцов за помощью будем ко всем, — сказала Красимира.
— Но раньше чем к середине лета помощь все равно не придет, — заметила Ярослава.
— Значит, нам надо собирать ополчение и самим защищать город. А там — как боги распорядятся, — сказала Красимира.
Борислав снова всплакнул:
— Надо бежать из города.
— И куда? — с сарказмом спросила Красимира.
— В низовья… или на север.
— А если и туда придут хазары? — спросила Красимира.
— Ну…
— Здесь наша земля! — твердо проговорила Красимира. — Отдав даже часть своей земли, мы покажем степным хищникам, что не способны защищаться. Тогда вскоре потеряем и всю землю. И куда мы пойдем? Нам некуда идти! Потому мы должны защищать Белую Вежу не щадя живота. Вы связаны с нами одной судьбой — прежде чем убить нас, они убьют вас. За вашим хлипким частоколом вы не спасетесь. Слобожане должны с нами защищать крепость. В этом наше общее спасение.
Борислав вздохнул:
— Пойду посоветуюсь со старшинами.
Хазарское войско оказалось необыкновенно большим. Как только глашатаи объявили, что страшный князь Бравлин погиб, многим захотелось поправить свои дела.
На славян собирались целыми семьями. Воины брали с собой кибитки, а значит, жен, детей, скотину. Таким образом, образовался огромный обоз — на стоянке возникал целый город.
Абадия был опытным полководцем и хорошо знал, что сила конного войска заключается в быстроте и внезапности: масса всадников сваливалась на голову противника, словно снег, словно Божья кара; ошеломленный внезапным нападением огромных масс, противник терялся и не мог оказать серьезного сопротивления.
Всего лишь несколько лет назад Абадия выигрывал войны на Кавказе такими стремительными мощными ударами.
Но сейчас войско напоминало ленивый поток. Большой обоз превратился в гири на ногах войска. Путь, который у всадника занимал три-четыре дня, войско преодолевало уже второй месяц. Это был не войско, а какое-то огромное дикое стадо.
Абадия злился. Он пытался уговорить хазар, чтобы они оставили свое хозяйство в покое, там, где оно находится. Но кочевники от привычного образа жизни отказываться не желали.
Ранее Абадия просто приказал бы оставить семьи, а ослушавшихся его приказа повесил бы. Но сейчас он даже не подумал отдать подобный приказ, потому что собственное войско пугало его больше, чем славяне.
Традиционно войско хазар представляло собой народное ополчение, формирующееся вокруг дружин знатных воинов. Всех примкнувших к ним знатные воины вознаграждали за счет своей добычи и трофеев. Это облегчало беку бремя содержания войска, но преданность своему хозяину для хазар имела большее значение, чем власть бека.
Большинство знатных воинов происходило из тюркской и хазарской аристократии, и пока бек был одним из них, система комплектования войска была вполне удобна и надежна.
Среди аристократии были и мусульмане, и христиане, и язычники, но все это имело мало значения, так как всех объединяла преданность великому кагану.
В мирное время иудаизм казался полезным, так как создавал дистанцию между беком и прочими аристократами. Принятие беком иудаизма поставило его над аристократией.
Но в военное время сказались пороки иудаизма. Иудаизм Хазарии, в силу его протекционизма, изоляционизма, презрительного отношения к другим верам, оказался разрушителем государства — все религиозные конфессии Хазарии сплотились против него.
И только сейчас Абадия понял, какую роковую ошибку он совершил: хазарская аристократия ненавидела своего предводителя в связи с чем опираться на народное ополчение стало рискованно.
Абадия уже пожалел, что решился на эту войну.
Некоторую уверенность Абадия почувствовал, только когда хазарское войско подошло к Дону и стало ввязываться в первые стычки с местными жителями.
Теперь все стало на свои места. Увидев перед собой противника и понеся первые потери, хазары словно проснулись, у них появилась энергия и злость против славян.
К Белой Веже хазары подошли, уже объединенные единой целью.
Но Абадия твердо решил, что после войны со славянами он создаст корпус из десяти тысяч профессиональных воинов, которые будут подчиняться только ему. Он понимал, что на это придется потратить большие деньги, но власть над Хазарией стоила любых денег. К тому же деньги во время войны можно было взять у самих же хазар, не опасаясь, что они восстанут против него.
Благодаря своевременно полученным сведениям о приближении хазарского войска Белая Вежа была подготовлена к обороне: стены укреплены, запасы продовольствия пополнены, народ с окрестных сел собран под защиту стен. На каждый участок стен были назначены ответственные из числа старшин, которые должны были организовывать их оборону. Для надежности Красимира приставила к ним дружинниц — для совета и наблюдения.
Красимира лично трижды в день обходила с проверкой укрепления и склады.
Но время шло.
Молодые амазонки разрешились бременем. Божана и Величка родили мальчиков.
А хазарское войско, о котором так много говорили, так и не появлялось, и народ начал потихоньку уходить из города. Жизнь требовала своего — надо было сажать хлеб, растить виноград.
В середине июня Красимира и Ярослава, завершая вечерний обход, задержались в башне у ворот.
Глядя в выгоревший под летним солнцем белесый горизонт на юге, Красимира задумчиво заметила:
— Странно, что до сих пор хазары не подошли к городу.
— Действительно, странно, — согласилась Ярослава, — тут идти от силы три-четыре конных перехода.
— Может, разведчики обманулись и хазары не вышли в поход? — спросила Красимира.
— Нет, они все сообщают верно, — сказала Ярослава.
— Может, хазары решили оставить нас в покое и сразу идти на Киев? — высказала предположение Красимира.
— На Киев они не пошли.
— Откуда ты знаешь? От разведчиц ведь давно нет известий. Может, хазары их давно перебили?
— Может. Однако хазар все равно не видно. Скорее всего, у хазар что-то происходит, что задерживает их.
— Утром пошли новых разведчиков.
— Пошлю. Надо было нам бросить крепость и уйти в степь, теперь не сидели бы, словно в овцы в клетке, ожидаючи, когда сдерут шкуру. В степи нам было бы спокойнее.