— С хазарами разберемся. Раз я пришел сюда с войском, то пойду и дальше, — сказал Гостомысл. — А в городе посажу гарнизон из двух сотен своих воинов. С такой хорошей крепостью этого хватит, чтобы контролировать перекресток торговых путей и собирать пошлину.
Манассия уже предчувствовал победу, как вдруг все изменилось — с севера из-за поворота реки неожиданно показался неизвестный корабль.
Манассия сначала подумал, что это купец. Но за первым выплыли еще корабли и еще. Вскоре их оказалось так много, что казалось, они текли непрерывным потоком.
Подгоняемые течением, корабли быстро причаливали к берегу и из кораблей стремительно выскакивали воины и выстраивали красную линию щитов. За их спинами, как грозовая туча, возник конный отряд.
Манассия заволновался. Он не знал, что за войско пришло на кораблях, но намерение его предводителя было явно недружественным.
Манассия поманил рукой вельмож, стоявших неподалеку и ожидавших его указаний. К нему подошли сразу трое.
— Поднимайте все войско, — сказал Манассия и увидел, что с этим распоряжением он опоздал — неизвестное войско ринулось на хазар, увлеченных боем с амазонками. А один многочисленный конный отряд направился прямо в сторону ставки Манассии.
Начальник личной охраны Ицхак быстрее всех оценил грозящую опасность, он подхватил Манассию и буквально закинул его на коня.
Он направил отряд в лагерь, но там уже поднялась паника. Кто-то крикнул, что на берег высадился сам князь Бравлин, в умах хазар ожил пережитой некогда ужас, и в умопомрачении хазары стали разбегаться во все стороны, словно испуганные тараканы.
К этому времени Манассия уже пришел в себя. Видя хаос в лагере, он сообразил, что ему не удастся подчинить себе перепуганных людей и велел гнать в степь, в сторону Атиля.
Через несколько часов Манассия, поняв, что его никто не преследует, остановился, чтобы отдохнуть, утолить жажду и голод.
Немного оправившись, Манассия стал совещаться с Ицхаком, что им делать дальше.
Манассия хотел собрать войско, но Ицхак по этому поводу высказал сомнение — как он заметил, хазары бежали в разные стороны. К тому же перепуганные люди — плохие воины.
Манассии стыдно было показаться отцу без войска, но, поразмыслив немного, он согласился с Ицхаком и приказал ехать в Атиль.
От Дона до Атиля не так уж и далеко, поэтому к концу третьего дня Манассия был в столице Хазарского каганата. К отцу он отправился, даже не ополоснув лица.
Абадия находился в большом зале и ужинал. Кроме слуг, в зале никого не было. Спрятанные за занавесью музыканты играли приятную тихую музыку.
Увидев почерневшее от пыли лицо сына, Абадия догадался, что произошло.
— Отец, — доложил Манассия, — наше войско разбито.
— Кто разбил? — удивился Абадия. — Поляниц же в Белой Веже было совсем мало. Или предали хазары?
— Нам удалось лишить город воды. Славянам оставалось либо умереть от жажды, либо выйти из города и сразиться с нами в поле… — начал рассказывать Манассия.
Абадия перебил его:
— Сядь рядом.
Манассия сел за стол. Слуги тут же подали ему бокал с вином. Манассия выпил вино и продолжил спокойнее:
— Я подготовил хорошую ловушку. Так все и произошло. Я окружил вышедших из крепости отрядом из двух тысяч воинов.
— Почему так мало? — спросил Абадия.
— Их было не больше тысячи.
— И что же произошло дальше?
— Когда мы их почти всех перебили, на реке появился караван кораблей. Их было очень много. Увидев битву, они высадились на берег и напали на нас. Это были огромные светловолосые воины — настоящие великаны. Я приказал войску подняться и вступить в сражение, но кто-то из хазар закричал, что это сам князь Бравлин пришел. И тогда все наше войско стало разбегаться в панике.
Лицо Абадии посерело, он хлопнул ладонью по колену:
— Хазары — трусливые собаки! Они всегда подводили нас. Они жадны, грязны и косноязычны. Настоящие свиньи. И почему наше государство названо по их имени? Этим именем мы только позорим себя.
Минут пять он ругался, затем немного успокоился:
— Кто это был?
— Не знаю, — сказал Манассия, — но, судя по внешнему виду, они пришли с севера. Многие говорили не на славянском языке.
— На севере многие говорят не на славянском языке.
— Но это и не карелы.
— Норманны?
— Мне кажется, это все же славяне. Но с ними были норманны.
— Их вождь князь Бравлин умер! — отрезал Абадия.
— У него мог остаться сын.
— Его сыновья погибли, — проговорил сквозь зубы Абадия, подумав немного. — Впрочем, слышал — один сын у него оставался, но он слишком юн.
— Юный возраст не мешает царям быть вождями.
— Ну, да. В таком случае надо собирать войско против славян. Я не хочу, чтобы теперь сын Бравлина сжег Хазарию. После погрома Бравлина хазары тридцать лет боялись ходить на север. После нового разгрома мы на сто лет забудем дорогу на север.
— Хазары испуганы так, что не способны сражаться не только со славянами, но и вообще с кем-либо.
— Это хорошо. Пока ты стоял под Белой Вежей, я собрал преданное мне войско. Они убьют любого, на кого я им покажу. Пора избавиться от подлых заговорщиков. Я отдам приказ арестовать всех тарханов из тюркских и аланских родов.
— Отец, мы восстановим против себя тюрков и аланов, а в любой момент к городу могут подойти славяне. Может, сначала отразить нападение славян, а уж потом заняться заговорщиками? — осторожно заметил Манассия.
— А со славянами мы договоримся. Я заплачу им столько, сколько они захотят.
— Но, может, договориться и с тюрками и аланами? Они все же свои.
— Эти «свои» хуже чужих. Тюрки и аланы хотят слишком многого — они хотят власти. А славяне возьмут выкуп и уйдут.
— Но где мы возьмем столько золота? Неужели из наших сокровищниц?
— Золото мы возьмем из имущества заговорщиков, — сказал Абадия.
— Ты, думаешь, заговор все же существует? — спросил Манассия.
— Он должен быть. Если и нет заговора, то мы должны его придумать. Пока мы не разгромим аристократию, она представляет для нас угрозу.
Тела убитых и раненых еще не были убраны с места сражения, и среди мертвых тел, ища раненых, ходили женщины. Слуги собирали доспехи и оружие, которые еще могли пригодиться воинам, и сносили их в одну кучу.
Дружинники выбирали самое лучшее оружие и доспехи. Золото, серебро, оружие, доспехи и другие ценные вещи сразу относили на корабль Гостомысла.