– Враки! – подпрыгнула Вера. – Брехня на ветер! Лаура, конечно, творит чудеса, но к ней простому человеку не попасть.
– О ком идет речь? – не поняла я.
– Лаура Кузнецова – владелица элитного медцентра, – пустилась в объяснения Яковлева, – туда обращаются, когда требуется в короткий срок стать прекрасной. Ну, например, перед свадьбой, Новым годом, ответственным свиданием. За неделю она из бегемота русалку делает.
– Ее клиника набита суперсовременной аппаратурой, – перебила Веру Анюта, – аппарат ай-липо, на нем за сеанс два сантиметра с талии и бедер уходит. Моделирующий массаж тела с применением лазера. Электростимуляция. Центрифуга, внутрь которой человека запихивают, раскручивают, специальным образом сдавливают. За десять минут три кило в минус. Аэрощетка еще.
– Кишечные электропилюли, – подхватила Вера, – ам на ночь одну, она на маленькую пуговицу похожа, утром встала на весы. Ба! Еще кило нет. Бинты с китайскими травами. Тело заворачивают, как мумию, в ленты, пропитанные особым составом, опускают в ванну, подогревают…
Меня стало подташнивать.
– Хватит, я поняла. Участницам конкурса разрешено пользоваться услугами Лауры?
Анюта развела руками:
– О ее клинике в наших правилах нет ни слова. Об употреблении лекарств, БАДов, вызывающих потерю веса, целая страница. Все категорически запрещено. Про Кузнецову упоминаний нет.
– Почему? – задала я сам собой напрашивающийся вопрос.
– Один день у нее стоит несколько тысяч евро, – ответила Королева. – В голову не пришло, что кто-то из родителей на такие расходы пойдет. Психов среди матерей полно, но это уж слишком. И у Лауры условие: минимум неделя работы. Если вам за двое суток результат необходим, Кузнецова его добьется, но вы оплатите семь дней. Клиенты Лауры люди очень обеспеченные. Она отлично зарабатывает, и хобби у нее непростое, собирает китайскую живопись, не современную, старинную. Раз в году она устраивает в своей домашней галерее благотворительный прием, демонстрирует основную часть коллекции, новые приобретения. Билет на вход стоит уйму долларов. К Лауре со всего света съезжаются богатые и знаменитые, увлеченные искусством Китая. Ее собрание считается уникальным, застраховано на рекордную сумму. Весь сбор от тусовки Лаура всегда передает в фонд больных детей, она оплачивает лечение малышей, обгоревших в пожарах. Говорят, сама, будучи ребенком, сильно обожглась, долго лечилась. Не знаю, так это или нет. На лице, шее, руках у нее шрамов нет, а тело ее я без одежды не видела. Но, какой бы ни являлась мотивация Кузнецовой, хорошо, что она помогает несчастным деткам.
Я Алисе не поверила, – продолжала Анюта, – засмеялась: «Дорогуша, любое вранье должно хоть чуть-чуть походить на правду. Твоя бабушка ходит в дешевом пуховике, с сумкой из тряпки. Откуда у вашей семьи такие деньги? Ты колешь «Цифритан». Снимаю тебя с соревнований». У Алисы хлынули слезы, она схватила сумку Галины Сергеевны, вытащила оттуда маленький мешочек, открыла его и сунула мне под нос.
– Вот! Мы не нищие! Знаете, что это такое?
Я вынула содержимое, передо мной была тонкая, размером с десятирублевую монету, круглая вещь, похоже, из натурального перламутра, на ней имелась, уж не знаю каким способом вырезанная, картинка: дородный азиат пьет чай. Я не специалист ни в живописи, ни в миниатюрах, но почему-то сразу поняла: эта штука баснословно дорогая. И она такая красивая, прямо завораживает, мастер, который ее делал, был гений. Я не удержалась и воскликнула:
– Боже! Глаз не оторвать.
Алиса быстро спрятала мешочек на место.
– Один китайский император, имя его не помню, награждал своих подданных такими медалями. Это было жуть как давно. Медалек он сделал мало, сейчас каждая кучу денег стоит. Муж моей бабушки собирал их всю жизнь, у него коллекция была, на каждой своя картинка, они не повторяются. Лаура много денег за свою работу требует, бабушка ей вместо евро медаль предложила. Кузнецова согласилась, она со мной работает, поэтому я быстро худею.
Я дух перевела и спросила:
– Лиса, Лаура всегда берет плату вперед. Значит, Галина Сергеевна с ней уже рассчиталась, зачем твоя бабушка в сумке такую ценность держит?
Алиса ответила:
– Не знаю. Мы сюда на метро ездим, встречаемся на платформе. Когда я сегодня в раздевалке очутилась, бабушка из лифчика мешочек вытащила и в сумочку сунула. Она думала, что я не вижу, спиной к ней сидела. Но я все видела в зеркало. Бабка приказала мне никуда не уходить, пока она не вернется, и ушла по вашему приказу писать, как мы к конкурсам готовимся. Мне любопытно стало, что она так бережет? Что она боится в подземке в сумке везти? Там влегкую поклажу сопрут. Ну и залезла в ее кошелку. А когда вы меня в уколах обвинять стали, нищей обозвали, я так обиделась, что решила показать медальку и… Ой! Пожалуйста! Не говорите бабуле, что я растрепала ее тайну! Ой! Что я наделала! Бабушка понятия не имеет, что я про медали знаю. Не выдавайте меня! Меня накажут! Я случайно все выяснила. Ой, ой!
И давай рыдать.
Королева стала накручивать на палец прядь волос.
– Я прямо растерялась, потом велела Алисе никуда из раздевалки не уходить, сидеть там до прихода Галины Сергеевны. Вышла в коридор под большим впечатлением, вот оно что! У Горюновых-то такие ценности есть. Чтобы слегка прийти в себя, я отошла к окну покурить, оно в самом конце коридора, где тот делает резкий поворот. То есть мне не видно дверь в раздевалку, а тому, кто с другой стороны к ней подходит, не заметно человека у окна. Стою, дымлю втихаря в форточку. Лаура Кузнецова! Надо же! Я ее хорошо знаю, она давняя подруга Аллы Константиновны, с незапамятных времен у них нежные отношения, чуть ли не со школы, они обе из одного городка, названия его не помню, из какого-то медвежьего угла в Москву перебрались, бизнес вместе начали и преуспели. В общем, причесываю мысли, вдруг слышу шаги, скрип двери, голос Алисы:
– Ой, простите, тетя Вера, не хотела вас дверью ударить.
Яковлева в ответ:
– Ну ты же не знала, что я снаружи за ручку схватилась.
– Вы уже все написали? – полюбопытствовала Алиса.
– Да, Галина Сергеевна еще возится, – раздалось в ответ. – А ты куда собралась?
– Очень в туалет надо. Тетя Вера, посидите, пожалуйста, в раздевалке, – попросила девочка, – у бабушки в сумке много денег, вдруг кто войдет и кошелек сопрет.
– Беги уж, пока не описалась, – засмеялась мать Сони.
Дверь хлопнула, опять послышался звук шагов. Я окурок выбросила и ушла по своим делам. А через полчаса мне звонит наш стилист Амалия Генриховна.
– Анюта, зайдите скорей в раздевалку к Горюновой, там скандал какой-то, Алиса рыдает.
Я рысью в указанном направлении полетела, вбегаю в гримерку, Лиса в слезах, одна щека красная, прямо свекольная, понятно, что ей пощечин надавали. Галина Сергеевна, наоборот, вся белая. Спрашиваю, что случилось, девочка шепчет: