– Еще чего придумаешь, чтобы разговора со мной избежать?
Королева за сердце схватилась, посинела прямо, я встревожилась, посмотрела вниз, жуть! Танька на асфальте в какой-то черной луже. Через секунду до меня дошло: это кровь. Я свой клатч уронила, он раскрылся, косметика по полу разлетелась. Стою в ступоре, не знаю, что делать. Потом смотрю, Анюта содержимое сумочки складывает, подает мне и говорит:
– Верочка, ступай в банкетный зал. Никому не говори, что видела, иначе нас с тобой заподозрить в убийстве могут. Зайди в туалет, попудрись, постарайся, чтобы тебя побольше народа увидело, а я Аллу Константиновну найду, на тусовке журналюг полно, нельзя, чтобы они про самоубийство Тани узнали. Не волнуйся, я сделаю так, что Соня получит самый лучший контракт. Знаешь, почему не удалось ее на первое место пропихнуть? Она незаконнорожденная, а агентство, которое работу в Нью-Йорке дает, щепетильное сверх меры. Через три недели к нам приедут французы, им на родителей наплевать. Париж лучше Америки, Соня стопроцентно поедет в столицу моды.
Меня смерть Тани оглушила, я послушалась Королеву, двинулась в туалет, на полпути позвонила дочке, спросила, как она там, предупредила, что через полчаса вернусь и мы домой поедем. А потом решила губы накрасить, но не нашла помаду. Вещи мои в клатч Анюта запихивала, она тюбик забыла. Но возвращаться за ней я не могла, шок от всего случился. Мы с Соней вскоре домой уехали, никакого шума из-за смерти Григорьевой тогда еще не поднялось. Я душ приняла, и соображалка включилась. В районе часа ночи позвонила Анюте и объявила: «Завтра все телевидение должно рассказать, что председательница жюри конкурса получила взятку. Она писательница, на ее имя журналисты клюнут». Королева занудила про поздний час, про то, что она не успеет, а я добавила: «Еще и в газете нужна статья. Если завтра ничего в новостях не услышу, через пару дней там объявят, что в холдинге «Красавица» работает убийца. И еще расскажут про смерть Галины Сергеевны, про то, как труп тайком увезли, про кончину Григорьевой. Мы с дочкой уходили, и никто о Татьяне ничего не знал. Что, опять писательница помогла? Снова своего приятеля вызвала! Все всем растрезвоню!» Анюта мне в девять утра звякнула: «Верочка, сегодня «Говорун» об Арине Виоловой объявит, через день еще по пяти каналам новость пройдет».
– Что? – подпрыгнула я. – Анюта, немедленно остановите вал клеветы.
Королева начала мять в руке край своего пуловера.
– Виола… э… не беспокойтесь. Мне только с «Говоруном» договориться удалось.
– Тварь, – заорала Вера, бросаясь к Королевой, – врунья мерзкая! Приперлась сейчас ко мне с рассказом, как она устроила, что Сонечку в Париж отправят. Опять лгала? Хватит, лопнуло мое терпение! Всем расскажу про тебя, убийцу! Это ты бабку Петрову и Таньку жизни лишила.
– Нет! – оторопела Анюта.
– Да, – затопала ногами Вера. – Кто один раз человека на тот свет отправил, черту перешел, снова и снова убивать станет!
– Шантажистка! – пошла в разнос Анюта.
– А ты преступница! Весь ваш конкурс купленный! – вопила Вера.
– Воровка! – припечатала Королева.
– Кто? – оторопела Яковлева.
– Ты! – захохотала Анюта. – Сперла медали Галины Сергеевны!
Я стукнула кулаком по столу.
– Стоп! Теперь обе замолчите и отвечайте только на мои вопросы. Что за медали, Анюта?!
Королева вытащила из кармана джинсов махрушку и стянула растрепавшиеся волосы в хвост.
– После первого тура осталось тридцать девочек. Алла всех собрала и лекцию прочитала о том, как дальнейший отбор пойдет. В частности, показала на Алису и заявила: «Горюнова, у тебя лишний вес, волосы и зубы в плохом состоянии. Да, ты прошла начальное испытание, но случилось это лишь потому, что большинство претенденток оказались хуже тебя. Но сейчас здесь группа из лучших девушек. Если не похудеешь и не займешься прической, на третий тур не попадешь, не говоря уже о финальном испытании. У тебя неделя до старта следующего этапа. Старайся или очутишься за чертой. Правда, не знаю, что ты с прикусом сделаешь! Странно, что родители тебе брекеты не надели.
На второй тур конкурса Алиса явилась на два размера меньше, с прекрасными локонами и необыкновенным мелированием. Стало понятно: девочка побывала в руках очень дорогого стилиста и диетолога. Но ошеломила нас ее улыбка. Алиса открыла рот, и я дара речи лишилась. Ровные белые крупные зубы! Голливудский смайл. Другие участницы тоже это отметили, зашептались. Ко мне подошли мамаши и сказали:
– По условиям конкурса запрещены наращенные волосы, импланты в груди, а у Горюновой вставная челюсть.
Я начала расспрашивать Галину Сергеевну, та сделала квадратные глаза.
– Вон чего наболтали! Вставная челюсть! Глупее ничего не придумали? Виниры Лисе сделали, выровняли зубки накладками. Это разрешено, у половины участниц брекеты.
Я объяснила скандальным мамочкам суть вопроса. Виниры не импланты, они не под запретом. Уж не знаю, кто первый из участниц или их родителей приклеил Алисе кличку Щелкунчик. Но я неоднократно слышала, как Марина Григорьева при виде Горюновой шипела: «Вон красота шлепает, вставная челюсть Щелкунчика на кривых ногах». Потом кто-то положил на столик Алисы большую мармеладку в виде зубного протеза, девочка обиделась, заплакала. Я строго всех предупредила: еще раз услышу от кого слова «вставная челюсть Щелкунчика», сниму с конкурса за дурное поведение. А сама все думала: Горюновы совсем не богаты, у них трое детей. Откуда средства на виниры и дорогого стилиста? Меня это удивило, но не встревожило. Родители, у которых идея-фикс сделать из ребенка звезду модельного бизнеса, могут квартиру продать, чтобы оплатить всякие процедуры. Знаю одну мать, которая удалила дочери два ребра, чтобы у нее талия стала как у Барби. И потеря девочкой веса меня поразила. Между первым и вторым туром прошла всего неделя. Семь дней подростки готовились: занимались танцами, отрабатывали походку, много еще всего. Поскольку конкурсантки – школьницы, а мы не хотели обвинений от учителей, которые поднимут хай: мол, дети забросили учебу, журнал «Красавица» им не разрешает уроки посещать. Поэтому мы занятия проводили после семнадцати часов и до ночи работали. Алиса уйдет домой, в ней шестьдесят кило, а назавтра! Пятьдесят восемь! Пятьдесят пять! Пятьдесят! Девочка таяла, как мороженое под утюгом. Достичь такого эффекта можно лишь одним путем, делая уколы сильного лекарства «Цифритан». Он запрещен и в Европе, и в Америке, и у нас. Но всегда найдутся люди, готовые достать вам что угодно. «Анталазин», употребляемый некоторыми моделями, детский лепет по сравнению с «Цифританом». Если Галина Сергеевна приобрела инъекции, она убивает внучку. Беседовать с бабушкой бессмысленно, та все отрицать станет. Я придумала, что родителям надо написать, как они готовятся к конкурсу, отправила матерей Григорьевой, Яковлевой и бабушку Горюновой в свой кабинет, выдала им кипу листков. Марине с Соней велела идти на примерку прически, а сама отправилась к оставшейся в одиночестве Алисе и велела рассказать правду о том, как она добилась такой быстрой потери веса. Девочка сначала не желала отвечать, но я ее предупредила: «Не хочешь разговаривать? О’кей. Это твой выбор. А мое право снять тебя с конкурса». Часто грожу конкурсанткам за неправильное поведение карательной мерой, они пугаются и берутся за ум. Но никогда не видела, чтобы кто-то так запаниковал. Алиса упала на колени, затвердила: «Меня бабушка убьет. Я должна получить призовое место, без него нельзя даже думать о бале. Лекарств я не пью, никаких. Честное слово! Посещаю центр Лауры Кузнецовой». Вот тут у меня челюсть и отвалилась.