– Судьба! – с воодушевлением воскликнул он. – Судьба сильнее и мудрее человека, и я еще раз в этом убедился! Но мы еще успеем обо все поговорить, а пока я хочу приветствовать в моем доме и тебя и твою супругу!
Улыбающаяся Гостислава поднесла гостям рог, потом проводила Деляну на место за женским столом, где уже были выставлены блюда и кувшины. С одной стороны гридницы уселись спутники Альдин-Ингвара, с другой – лучшие люди Свинческа, и хозяин в прекрасном настроении принялся поднимать кубки за богов, предков, родичей и судьбу.
Альдин-Ингвар не переставал украдкой озираться и бросал взгляд на дверь всякий раз, как еще кто-то входил. Он помнил, что Сверкер имеет привычку прятать дочь от нежеланных женихов, но теперь-то она может выйти! Однако ее не было, и сами хозяева, похоже, никого больше не ждали.
– Но расскажи же нам, как тебе удалось раздобыть столь прекрасную женщину! – попросил Сверкер, когда обязательные кубки были подняты, а гости утолили первый голод.
Его грызло любопытство. Ладожский воевода привез жену из Киева – надо думать, взяв ее с согласия своего дяди Ингвара. А что означает это согласие? Куда теперь нацелился наследник Вещего? А если Альдин-Ингвар женился без согласия дяди… то подобный поворот открывал перед Сверкером такие возможности, что от радости захватывало дух.
– Как я уже сказал, судьба решила за меня, – улыбнулся Альдин-Ингвар. – Возможно, тебе известно, что у меня был двоюродный брат по имени Одд, сын Олега Предславича, по прозвищу Моровлянин, и его жены Мальфрид, сводной сестры моей матери…
– Я знал этих людей! – поспешно кивнул Сверкер.
– Еще в детстве мой брат Одд был обручен с Делиславой, деревлянской княжной. Но я не знал, что и после его смерти она остается в Киеве на попечении моих родичей Ингвара и Эльги. Когда же я приехал этой весной в Киев и узнал об этом… – Альдин-Ингвар бросил взгляд на румяную от смущения супругу, которая сидела, опустив глаза, – то понял, что наиболее уместным для меня было бы взять в жены избранницу моего покойного брата.
– Весьма достойное решение! – одобрил Сверкер. – Конечно, твой родич Ингвар тоже так думал?
– Да, он признал за мной права на наследство Одда. Но это вовсе не значит, что мы утратили желание породниться с тобой! Дело в том, что…
Пора было переходить к заранее заготовленной речи. Но Сверкер не дал гостю этого сделать.
– Я еще раз убеждаюсь в мудрости судьбы! – Он даже склонил голову в знак уважения к невидимым силам. – И вдвойне рад, что ты нашел достойную супругу, потому что у меня… – он развел руками, – в доме больше нет невесты!
Альдин-Ингвар замер с открытым ртом. Сверкер заметил, как гость переменился в лице, и продолжал:
– Моя старшая дочь не вернулась домой после купальской ночи. В последний раз ее видели во время русалочьей пляски, а потом она бесследно исчезла. В лесу нашли ее гребень, но мне до сих пор неизвестно, что стало с ней самой.
– Прямо как русалки увели, – вздохнула Гостислава.
– Возможно, она нашла себе мужа, как это случается с девами во время Купалий. Я пытался отыскать ее, рассылал людей по всем окрестным селениям, но никто не слышал о ней и не видел ее.
Сверкер и правда в последующие недели рассылал хирманов по окрестностям, но почему-то только вверх по Днепру и на волок в сторону Сожа. Искать вниз по течению и в сторону Каспли он не решался, опасаясь, что кто-то из тамошних жителей мог увидеть и узнать девушку в лодке с Зоряном.
– Исчезла? – в изумлении повторил Альдин-Ингвар. – Твоя дочь Ведомила… исчезла?
– Это так! – Сверкер развел руками. – Мне было бы весьма неловко перед тобой, если бы ты вернулся, рассчитывая найти жену здесь, но счастливая судьба наградила тебя супругой без моего участия.
– Но ведь… – Альдин-Ингвар в тревоге посмотрел на Гостиславу. – С ней же могло случиться что угодно!
И не решился продолжать перед матерью пропавшей девушки, которая, надо думать, и так уже истерзалась. Княжна могла просто-напросто утонуть во время буйных игрищ: оступилась в воде, судорога сковала разгоряченное плясками тело, и все! Ее могли похитить против воли. И не в жены, а для продажи на Восток. Ее могли увести русалки, лешии, нави! Бабка Рагнора могла явиться с того света и забрать любимую внучку – доучивать… Ведь всем им в эту ночь открыт легкий доступ в земной мир.
Гостислава отвела взгляд, но Альдин-Ингвар мельком прочел в ее глазах скорее досаду, чем горе. И это тоже его удивило.
– Похоже, твоя жена утомлена с дороги, – подал голос Сверкер, поняв, что гость не способен продолжать приятную беседу. – Если вы хотите пойти отдохнуть, я больше не стану вас задерживать. В гостевом доме уже все готово. И мы еще поговорим завтра.
Растерянный Альдин-Ингвар поднялся и подошел к жене, чтобы помочь выйти из-за стола. Она тоже смотрела на Гостиславу с жалостью и хотела что-то сказать, но не решалась.
Только очутившись в гостевом доме и раздеваясь, Альдин-Ингвар сообразил: он так ничего и не успел объявить о том, что к пропавшей Ведоме сватается его дядя Ингвар киевский.
В гостевом доме было темно и тихо: благо, топить в летнюю пору без надобности, в приоткрытую дверь и оконца влетало свежее дуновение теплой ночи. На двух широких помостах вдоль длинных стен лежали ногами к проходу спящие хирдманы и челядины ладожского воеводы; сам он с женой занимал почетные места возле темного и вычищенного очага. Раздавалось разнообразное сопение и похрапывание. Тормод Гнездо, чьим храпом можно было отпугивать диких зверей, по походному обычаю спал на пристани в лодье.
И только Альдин-Ингвар, несмотря на дорожную усталость, никак не мог заснуть. Он старался не ворочаться, чтобы не тревожить лежащую рядом жену, однако мысли жужжали в голове, будто пчелиный рой, держа дремоту на расстоянии. Поначалу его лишь поразила невозможность выполнить то, ради чего он сюда приехал. Он был готов к тому, что Сверкер решительно отвергнет сватовство и тем даст Ингвару киевскому законный повод для войны. Но кто же мог знать, что невеста просто исчезнет? А вместе с ней как повод к вражде, так и возможность породниться. Это напоминало какую-то игру. Или хитрый обман. Альдин-Ингвар чувствовал себя одураченным. Здесь что-то не так! Снова и снова он восстанавливал в памяти сегодняшний вечер и беседу в гриднице.
И довольно быстро понял, что его зацепило. С самого начала их встречи Сверкер вовсе не выглядел человеком, у которого бесследно исчезла дочь. Удивление при виде молодой жены ладожанина быстро заставило его «забыть» о своем горе, да так прочно, будто у него никогда и не было никакой дочери! В такую бесчувственность смолянского князя Альдин-Ингвар не верил – он ведь помнил, как сокрушен был Сверкер смертью матери. Вторая подобная потеря за столь короткое время должна была вовсе его подкосить. А он, напротив, оправился за эти три месяца, повеселел и приободрился. Будто нашел способ вернуть удачу. Вновь «скорбеть» он начал лишь после того, как разговор зашел о Ведоме. И будто опомнился, осознал свою ошибку и спровадил гостей отдыхать.