— Тут что-нибудь осталось в бутылке? Или открыть еще одну?
Она подскочила, расплескав вино и злясь на того, кто нарушил ее уединение. Резкий голос вывел ее из задумчивости. Ничего себе, какую картину она должна представлять со стороны, — сидящая на корточках со стаканом, всклень наполненным вином. Мужчине, который стоял перед ней, было, по всей видимости, за тридцать, и он был похож на вышибалу. Это мог быть только один человек — старший брат Роба.
Джулия встала, слегка покачиваясь, и, чувствуя, что способность мыслить к ней еще не вернулась, поднесла стакан к губам и сделала большой глоток.
— Я налью себе, — сказал мужчина. Вынув бутылку у нее из рук и разглядев этикетку, он поморщился. — Нет, уж лучше открою ту, что сам принес. Если она еще цела.
— Лично я ее не трогала, — сказала Джулия.
Он снова взглянул на нее. Она слегка зажмурилась. Его фигура производила устрашающее впечатление, плечи напоминали каменные глыбы, да и взгляд вполне соответствовал всему остальному. Если это действительно был брат Роба, в нем определенно не было ни капли элегантности младшего брата и ни капли его очарования. Воздух вокруг него казался наполненным почти осязаемой угрозой. Но в его карих глазах тоже иногда мелькали изумрудные искорки.
Он повернулся к буфету и выудил оттуда бутылку красного вина.
— Вот оно! Значит, не придется снимать у тебя отпечатки пальцев. Какое счастье.
В его устах эти слова звучали вполне естественно. Может, он полицейский? Тогда стоит пожалеть преступников.
— Тебе не нравится белое? А я буду хранить верность привычкам. — Выдернув пробку и понюхав ее, он наполнил свой стакан, сосредоточенно рассмотрел жидкость и сделал маленький глоток, дегустируя.
Ей стало смешно.
— Боюсь, здесь нет плевательницы. Придется воспользоваться кастрюлей для пунша. Но кто знает, может, он после этого станет лучше?
Сняв ее опасения, он проглотил вино.
— Неплохо, — отметил он. — Так значит, ты тоже студентка?
Ей показалось, что его «тоже» прозвучало пренебрежительно. Она внутренне собралась:
— Уже нет.
— Магистратура?
— Да нет. Я поздно начала учиться.
— Приехала сюда, чтобы найти себя?
— Очень остроумно. — Она нахмурилась. — Что именно ты имеешь в виду?
— Мне просто кажется любопытным, что большинство взрослых студентов — это люди из Домашних Графств [11] , которые неожиданно кидаются изучать психологию или английский, обычно для того, чтобы потом заниматься самокопанием. — Он не отводил от нее глаз. — Так кто же ты? Психолог или филолог?
— Филолог, — ответила она с шутливой покорностью.
Он потягивал вино, удовлетворенно кивая сам себе.
Она вежливо осведомилась:
— Одобряешь собственный выбор вина?
— Да. У меня есть вкус к большинству вещей.
— И к тому же скромность, — ехидно продолжила она. — В отличие от твоего брата.
— Ты знаешь Роберта? — Его острый взгляд выражал подозрение.
— Да, я имела удовольствие с ним встречаться. Как я уже заметила, у вас мало общего.
— Да. А откуда ты его знаешь?
— Мы… — Она, было, собралась рассказать ему о школе, но какой-то внутренний голос воспротивился этому. Пусть, если хочет, и дальше считает, что она эгоцентристка, занимающаяся самокапанием. — Мы познакомились в библиотеке. У нас ообнаружились общие интересы в области человеческого фактора.
— Очень актуально в нашем мире.
Она задержала дыхание. Где-то она уже слышала это раньше, но сейчас ее бесила необходимость оправдываться перед совершенно чужим человеком.
— Если ты придерживаешься широких общественных взглядов, то да. Ты это имел в виду, говоря об актуальности?
— Типичный ответ студентки английского факультета.
— Благодарю. — Джулия, постаралась вложить в тон голоса всю желчь, на которую была способна.
— Ну, и что ты делаешь теперь? Преподаешь?
Господи, как она ненавидит такие расспросы! Они почти так же противны, как увещевания ее матери вернуться на старую работу. Как только она признавалась, что изучала английский, следующим предположением обязательно было, что она должна преподавать.
— На самом деле нет. — Это было лишь наполовину неправдой. Сейчас у нее не было работы, кроме бесплатной работы преподавателя-волонтера в вечерней школе. Но она не собиралась посвящать его в свою жизнь. Она вообще не желала, чтобы их разговор затянулся дольше, чем того требовала элементарная вежливость. Несколько дежурных фраз, и она пойдет искать Мэгги. — А ты чем занимаешься?
— Ты уходишь от ответа. Из чего можно заключить, что ты сидишь без работы…
Она выпрямилась и метнула в него взгляд полный негодования.
— Из этого можно заключить, что это не твое собачье дело.
— …абсолютно без работы. И мучаешься чувством вины по этому поводу.
На какой-то момент она потеряла дар речи. Спас ее только новый глоток вина.
— Ну а ты-то сам что делаешь? Или ты тоже хочешь уйти от ответа?
Он странно улыбнулся, в глазах промелькнул лукавый огонек. Джулия скептически глядела на него.
— Я не ухожу от ответов, обычно я их ищу. Я юрист.
— Вне всякого сомнения, твое призвание — обвинение, — заметила она. — Как могло получиться, что у такого милого парня, как Роб, в братьях оказалось такое чудовище?
— Чудовище? — Он улыбнулся. — Ты посчитала меня чудовищем только потому, что я не впал в экстаз из-за того, что ты смогла получить диплом в таком возрасте? Прошу прощения, диплом Оксфорда, что делает твой подвиг еще более выдающимся, правда ведь?
— Я так не считаю, а на твое мнение мне наплевать.
— Ну, а что же ты делала до того, как отправилась искать себя?
— Работала в крупной страховой компании. В Сити.
Она решила игнорировать его колкости, однако они ранили ее.
— И крысиные бега оказались для тебя недостаточно хороши?
— Ты юрист. Это ты должен знать все о крысах. Почему бы тебе не рассказать мне, что хорошего ты в них нашел?
— Или ты хотела сбежать от сердечной боли? Я угадал? Тебя бросил мужчина? Это из-за несчастной любви ты отправилась путешествовать по волнам поэзии на денежки честных налогоплательщиков?
Она задохнулась. Смутный образ Билла промелькнул перед ее мысленным взором, и тут же стало тошно, вернулась вся боль и пролитые неделя за неделей слезы без надежды на лучшее. Она почувствовала, как перехватило горло, и вдруг снова оказалась на кухне с мужчиной, который, небрежно прислонясь к буфету, походя вытащил всю ее прошлую жизнь оттуда, где она была похоронена, посмеялся над ней, над ее стремлениями и успехами и оскорбляет ее всеми способами, какие приходят ему на ум.