– Нет, – ответил я.
– Это хорошо. Но Карен беременела снова и снова. Трижды за три года. Прямо напасть какая-то. В ее возрасте этого делать нельзя. Я бы сказал, что это была патология. В конце концов я решил, что, если она забеременеет в четвертый раз, пусть рожает.
– Зачем?
– Для меня было совершенно очевидно, что Карен приятно состояние беременности, что она жаждет родить ребенка вне брака, чтобы испытать позор и все тяготы греховного материнства. Поэтому в четвертый раз я ей отказал.
– Вы уверены, что она была беременна?
– Нет, – ответил Питер. – И причины моих сомнений вам известны. Эти жалобы на зрение. Поневоле задумаешься о расстройстве деятельности гипофиза. Я хотел провести анализы, но Карен отказалась. Ей хотелось только одного – аборта. И, когда я отказал, она разозлилась.
– И вы направили ее к доктору Ли.
– Именно так, – подтвердил Питер.
– А доктор Ли сделал аборт.
Питер покачал головой.
– Нет, Арт не дурак. Он непременно провел бы предварительное обследование. Кроме того, Карен утверждала, что она на пятом месяце, и уже в силу одного этого обстоятельства Арт не стал бы выскабливать ее.
– И вы тоже этого не делали?
– Нет, не делал. Вы мне верите?
– Хотел бы верить.
– Но пока не можете.
Я передернул плечами.
– Вы сожгли свою машину. И в ней была кровь.
– Да, – ответил Питер. – Кровь Карен.
– Как же это произошло?
– Я одолжил Карен машину на выходные. Тогда я еще не знал, что она задумала.
– Вы хотите сказать, что она отправилась на аборт в вашей машине, а потом, истекая кровью, приехала домой, после чего пересела в желтый «Порше».
– Не совсем так, – ответил Питер. – Но тут есть человек, который все вам объяснит гораздо лучше, чем я. Дорогая, иди сюда! – Он улыбнулся мне. – Вот мое алиби, любуйтесь.
В комнату вошла миссис Рэнделл – напряженная, строгая и очень соблазнительная. Она опустилась в кресло рядом с Питером.
– Теперь вы понимаете, как я запутался, – сказал он мне.
– Воскресная ночь? – спросил я.
– Боюсь, что да.
– Должно быть, это нелегко. Но, с другой стороны, весьма удобно.
– В каком-то смысле, – ответил Питер, похлопав миссис Рэнделл по руке, и тяжело поднялся с кресла. – Хотя я не употребил бы ни одно из этих определений.
– Вы провели с ней всю ночь с воскресенья на понедельник?
Питер подлил себе виски.
– Да.
– И чем же вы занимались?
– Занимались? – переспросил он. – Тем, о чем я предпочел бы не рассказывать под присягой.
– С женой родного брата?
Питер подмигнул миссис Рэнделл.
– Ты действительно жена моего брата?
– Ходят такие слухи, – ответила она. – Но я им не верю.
– Как вы уже догадались, я посвящаю вас в сугубо личные, семейные дела, – сказал Питер.
– Да, уж куда семейнее.
– Вы нас осуждаете?
– Наоборот, я просто очарован.
– Джошуа – дурак, – продолжал Питер. – Вы и сами это знаете. И Уилсон тоже знает, иначе вчера он не был бы так самоуверен. Но, к несчастью, Джошуа женился на Эвелин.
– Увы, – вставила миссис Рэнделл.
– И теперь мы вконец запутались, – Питер снова уселся в кресло. – Она не может развестись с моим братцем и выйти за меня. Это совершенно немыслимо. Вот мы и вынуждены жить так, как живем.
– Вероятно, это нелегко.
– Да не так уж, чтобы очень, – ответил Питер. – Джошуа прямо сгорает на работе, часто орудует скальпелем до глубокой ночи. А Эвелин посещает множество клубов и выполняет массу общественных поручений.
– Рано или поздно он все равно узнает.
– А он уже знает, – сообщил мне Питер.
Должно быть, я не смог скрыть изумление. Питер поспешно добавил:
– Разумеется, лишь на уровне подкорки. На сознательном уровне Джей Ди вообще ни бельмеса не знает. Но где-то в потаенных уголках его мозга свербит мысль о том, что молодая жена, если не уделять ей достаточно внимания, начнет искать радостей на стороне.
Я повернулся к миссис Рэнделл:
– Вы могли бы заявить под присягой, что той ночью Питер был с вами?
– Только если бы была вынуждена сделать это.
– Уилсон заставит. Он жаждет этого суда.
– Я знаю, – ответила Эвелин.
– Зачем вы обвинили Арта Ли?
Она посмотрела на Питера.
– Эвелин хотела защитить меня, – пояснил он.
– И Арт оказался единственным знакомым ей подпольным акушером?
– Да, – подтвердила миссис Рэнделл.
– Он делал вам аборт?
– В декабре прошлого года.
– И хорошо выскоблил?
Эвелин заерзала в кресле.
– Беременность прервал, если вы это имеете в виду.
– Да, это. Вы понимаете, что Арт никогда не стал бы впутывать вас?
Она помолчала, а потом сказала:
– Я растерялась и струхнула. Сама толком не знала, что делаю.
– Вы посадили Арта в тюрьму, вот что вы сделали.
– Да, – согласилась Эвелин. – Вот ведь как все обернулось.
– Но теперь вы можете выручить его.
– Как?
– Отзовите обвинение.
– Это не так-то просто, – вставил Питер.
– Почему?
– Вы сами все видели вчера вечером. Джей Ди рвется в бой, и теперь отступать поздно. Он видит добро и зло глазами хирурга. Для него существуют только день и ночь, черное и белое. Ни серого цвета, ни сумерек в его мире нет.
– Как и рогоносцев, – добавил я.
Питер рассмеялся.
– Вполне возможно, что и вы такой же.
Эвелин встала.
– Обед через пять минут. Выпьете еще?
– Да, пожалуй, – ответил я, покосившись на Питера.
Когда Эвелин вышла, он сказал:
– По-вашему, я жестокое, бессердечное животное, но на самом деле это не так. Все наломали черт-те сколько дров, и я хотел бы помочь исправить ошибки…
– Никому не навредив.
– По возможности. Увы, от моего братца помощи ждать не приходится. Стоило его жене обвинить доктора Ли, и он уверовал в это как в священное писание. Принял за чистую монету, ухватился как за последнюю соломинку. Теперь он ни за что не отступится.