В-третьих, активизация частного предпринимательства, которая осуществляется не путем разрушительной и грабительской пиратизации, как это было в постсоветских государствах, а путем основания и развития частных предприятий, их обеспечения ресурсами, повышения результатов деятельности, и создания, таким образом, класса талантливых организаторов и менеджеров частных и государственных предприятий. Правда, Китай имел для этого лучшие возможности, поскольку частное предпринимательство там до конца не было ликвидировано и всегда оставались его островки, которые в условиях реформы стали опорой развития частного капитала. Тем не менее главное в том, что государственная собственность ни в Китае, ни во Вьетнаме не была разрушена, а преобразована в соответствии с требованиями рынка, а развитый частный сектор был создан за счет его форсированного роста при полной государственной поддержке.
В-четвертых, образовательная система и научные исследования в рассмотренных странах, в отличие от нас, не только не были разрушены в ходе реформ, а получили небывалое до этого развитие. Вместе с заимствованием лучшего зарубежного опыта и повышением отечественного образования и эффективности научных исследований практикуется массовая посылка молодежи на учебу в развитые страны, как и командировки и стажировки в западных научных центрах. Ученые не были опущены до нищенского уровня, как у нас, а, наоборот, были созданы благоприятные условия для их эффективной работы. Наряду с этим была развернута в буквальном смысле массовая охота за лучшими в мире научно-техническими разработками, для приобретения которых не жалели средств. В странах ускоренного развития было и есть полное сознание того, что расходы на образование и науку являются самой эффективной сферой приложения капитала, если иметь в виду не захват краткосрочного куша, а долгосрочные интересы страны и перспективы ее развития.
В-пятых, экспортная ориентация китайской экономики за счет всемерного развития обрабатывающей промышленности, прежде всего выпуска и поставки на мировой рынок изделий высоких технологий. Конечно, рассмотренные страны еще далеки от того, чтобы полностью избавиться от своего периферийного положения в мире, но явно идут по этому пути. Есть полное сознание того, что только конкурентоспособность на мировом рынке гарантирует им экономическую, а вместе с тем и политическую независимость от более могущественных стран, и они следуют этим курсом. В прошлом мы видели тот же курс на примере обилия и высокой конкурентоспособности японских товаров на мировом рынке, а теперь то же самое мы видим на примере ряда других стран.
Здесь мы смогли рассмотреть лишь основные проблемы, которые, по нашему мнению, диктуют необходимость отказа от гибельной для нас неоклассической модели рынка и выбора соответствующей нашей традиции и нуждам планово-рыночной модели экономики. Теоретические истоки наших многочисленных бед и страданий, как должно быть видно из вышеизложенного, надо видеть в неоклассической теории, которая была предложена нам в соответствии с западной стратегией подчинения российской экономики своим интересам. Наглядным подтверждением принятия такой стратегии явилась наша готовность под обманным названием «великой энергетической державы» подчинить свои ресурсы развитию других стран и тем самым поставить свою судьбу в зависимость от милости покупателей топлива и сырья.
Приняв такое ложное направление своей политики и развития, как было показано во второй главе, мы развалили и продолжаем разваливать реальный сектор экономики, прежде всего нашу обрабатывающую промышленность, по существу, сокращая объемы реально производимого продукта. Если не ограничиваться лукавой цифрой общей величины ВВП, объем которого искусственно надувается за счет нематериальных услуг, валютных доходов от роста цен на энергоносители рынке, а, например, исчислить физический объем продукции обрабатывающей промышленности и сельского хозяйства в неизменных ценах, то, скорее всего, вместо роста продукции обнаружили бы ее падение. Но даже если бы мы имели некоторый рост реальной величины ВВП, то все равно при нынешней ситуации он был бы сокрытием негативного процесса нашей технико-экономической деградации. Печальный советский опыт должен был бы нас научить, что за общими показателями всегда надо видеть качественные структурные процессы, прежде всего повышение или снижение удельного веса технически передовых отраслей производства и услуг. С этой точки зрения нашу ориентацию на привлечение в страну иностранных производств с «отверточной технологией» следует рассматривать как прямую дорогу на свое превращение в страну периферийного капитализма.
В свете этой перспективы постоянные заверения российского руководства о его верности либеральному курсу рассчитаны, скорее, на завоевание лояльности со стороны всемогущих сил Запада, нежели проникнуты заботой о национальных интересах. Иначе нельзя объяснить неизменность объявленной в свое время свободы бесконтрольной утечки капиталов за рубеж при острой их нехватке для развития отечественной экономики. Но это говорит и о другой беде. Выдвинутые на почве приватизации на сцену предприниматели, как было показано, не проявляют никакой другой заинтересованности, кроме частной наживы за счет различного рода спекуляций и полулегальных операций. Мало того, что нет инвестиций на развитие экономики, но если бы даже они были, как мы старались показать, нет субъекта их эффективного вкладывания в экономику.
Из этого видно, что мы создали экономику, которую нельзя отнести ни к одной из тех, которые существовали в мире в прошлом, как и существующих сейчас. Она соединяет в себе худшие черты нашего прошлого беззакония и произвола со свойственным капитализму безудержным грабежом всех, кто не может постоять за себя. Но поскольку этот уродливый монстр пришел к нам в обличье капитализма и освященный его идеологией, то именно это и было предметом нашего критического разбирательства. Это, однако, не исключает того, что в будущем, когда антисоциальная сущность созданного у нас общества раскроется полнее, ее оценка может и станет более жесткой.
Как при такой перспективе может развиваться наша экономика? Надежды на «эффективного собственника», на которого делалась ставка при осуществлении реформ, полностью испарилась. Это еще одно свидетельство того, что создан не тот «капитализм». Поэтому теперь единственным способом нашего спасения объявляется привлечение иностранного капитала. На определенных условиях это допустимо и даже целесообразно. Но на каких? Ответ на этот вопрос должным образом не разработан, а потому наши надежды на этот счет построены на песке. Никто не будет любить нас больше, чем мы сами себя. Никто не будет заботиться о нас, если мы сами не найдем в себе сил для своего подъема. Надежды на доброго дядю – очередной обман. С учетом обилия природных ресурсов и низкой стоимости рабочей силы у нас, иностранные инвестиции могут быть мотивированы только одним: извлечь из нашей страны себе максимум добавленной стоимости при минимуме затрат. Поэтому ни на кого, кроме себя, мы рассчитывать не можем и не должны.
Насколько удалось, мы старались показать, что не следует впадать в обломовщину и подобно страусу прятать голову в песок в надежде, что ветры времени пройдут мимо. Вместо этого было предложено смотреть на свое будущее в свете надвигающихся на нас внутренних (недовольство населения) и внешних (агрессивность внешних сил) угроз. Их надо воспринимать не как заговор против России – такого, наверное, нет, – но как преследование каждым своих собственных интересов, которые тем или иным путем приходят в противоречие с интересами другого. Оттого и возникает угроза. Ее надо учитывать заранее, а когда она подступает к воротам, то бывает поздно. Для предотвращения надвигающихся на нас угроз догмы о чудодейственности рынка, как и опасения о том, как будет реагировать великая княгиня Марья Алексеевна из-за рубежа, следовало бы отбросить. Будущие неприятности могут оказаться страшнее тех, с которыми мы сталкиваемся сейчас. Мир уважает сильных и презирает слабых. Сегодня Запад уважает коммунистический Китай и пренебрегает капиталистической Россией, потому что Китай на горе, а Россия в яме. Из этого, как из многого другого, вытекает тот вывод, что для нас важна не догма – рыночная или плановая – а модель экономики, которая обеспечивает рост экономической мощи страны. При этом название не имеет значения. Как говорил восточный мудрец, неважно, какого цвета кошка, – важно, чтобы она ловила мышей.