Ситуацию спас Рокко, нагнувшийся к ее микрофону и напомнивший гостям, что отведенное для конференции время подошло к концу.
«Господи, – думала Оливия, выходя из зала под руку с Рокко. – Неужели это никогда не закончится?»
Рокко протянул бокал бренди все еще бледной Оливии. Давящая темнота квартиры лишь усугубляла гнетущие мысли, и алкоголь был как нельзя кстати. Однако и Рокко пребывал не в лучшем расположении духа. Чем мог так напугать Оливию вопрос журналиста? Что должно было случиться в тот вечер, чтобы она до сих пор бледнела при упоминании о нем?
Его не оставляло чувство, что в этом кроется разгадка всего.
Рокко наполнил бокал и себе, взглянул на серое лицо своей спутницы и принялся расхаживать по гостиной.
– Я не смогу тебе помочь, если ты мне не расскажешь, – мрачно проговорил он.
Оливия отставила бренди на столик. Ее лицо было белым как полотно, а сама она свернулась на любимом Рокко кресле для чтения.
– Мне не нужна твоя помощь, Рокко, – тихо ответила она. – Это давнишняя история.
– Но не забытая, как ты могла заметить, – парировал Рокко. – Надеюсь, ты понимаешь, что сейчас ты для меня весьма дорогой актив. И что-то мне подсказывает, что журналисты просто так не оставят эту тему. Особенно сейчас, когда мы сообщили им о помолвке. Так что расскажи мне все, и я придумаю, как тебе помочь.
Оливия смотрела на него отсутствующим взглядом:
– Ты слышал мой ответ. Я плохо себя чувствовала.
Гнев Рокко нарастал.
– Ты можешь врать журналистам, но не мне.
Она поджала губы:
– Я устала от этого. Почему люди не могут оставить меня и мою личную жизнь в покое?
Свободная рука Рокко сжалась в кулак, в глазах бежали цифры – пять миллионов долларов.
– Я предлагаю помощь, Оливия. Скажи мне, что случилось в тот вечер?
Она крепче вжалась в спинку кресла, словно боясь, что он может напасть на нее:
– Можешь не волноваться. Я не расторгну контракт. И выполню все обязательства до последней буквы.
– Дело не в этом, – перебил Рокко. – Я же сказал, что хочу помочь.
Голубые глаза Оливии вспыхнули пламенем.
– После вечера в «Навильи» я не верю в твою галантность. Давай оба не будем притворяться, что нам не все равно.
Стремительными шагами Рокко подошел к ней, обхватил пальцами ее подбородок:
– Скажи мне.
Как ни странно, но его голос прозвучал мягко. Его и самого это удивило. Оливия моргнула и посмотрела ему в глаза. Боже, эта женщина что-то с ним сделала. Он готов был забыть, что Оливия Фицджеральд была любовницей его дедушки. Ему хотелось успокоить ее. Дотронуться до нее. Поднять, унести в спальню и заниматься любовью до тех пор, пока эта тень навсегда не исчезнет из ее глаз.
Чистое безумие.
Бессмысленно обманывать себя – тогда в «Навильи» она околдовала его. И с каждым днем ее колдовство лишь усиливалось.
Их взгляды встретились, и она явственно это увидела.
– Рокко…
Ее грустный, слегка осипший голос вырвал Рокко из пасти безумия. Оливия Фицджеральд никогда не была и не будет его. Это попросту невозможно.
Он развернулся и отошел в сторону:
– Пей бренди. Я закажу ужин.
Чем дальше он будет держаться от нее, тем лучше. Но что-то внутри говорило, что с самого начала он в ней ошибался.
Очень сильно ошибался.
Прошла неделя, как Рокко и Оливия вернулись в Милан. Гениальный план Рокко уже начал давать плоды. В приближенных к моде кругах только и говорили о том, что новая модель Дома Монделли – и не кто-нибудь, а сама Оливия Фицджеральд – является к тому же невестой генерального директора. Такой же ажиотаж разгорелся вокруг самого появления Оливии в модельном бизнесе. Конечно, были журналы, которые предпочли по-прежнему мусолить тему ее исчезновения. Но глава пиар-службы компании – Саванна Ченере – уверяла, что и это тоже на руку.
От внимания Рокко не ушло, что Оливия заметно успокоилась, как только они покинули аэропорт Нью-Йорка. И здесь, на миланской вилле, она как будто не была напряженной, как раньше. Хотя это напряжение иногда появлялось с наступлением темноты. Поэтому Рокко стал дольше задерживаться на работе, чтобы возвращаться, когда она уже точно спала.
Он допил эспрессо и отставил чашку. Его попытки подавить влечение к Оливии Фицджеральд имели успех. Это было легко, если не видеть ее и не слышать ее голоса. С каждым днем Рокко все меньше думал о связи Оливии с ее дедушкой. Мысль о том, что они были любовниками, со временем стала казаться ему абсурдной.
Послышался стук в дверь, и Габриелла просунула голову в проем:
– Если вы хотите успеть на встречу, вам нужно выезжать.
– Спасибо, Габриелла, – поблагодарил Рокко, вставая с кресла.
Когда он вошел в популярный ресторан морской кухни, его заклятый коллега уже сидел за столиком. Увидев, что Рокко на него смотрит, Риалто взглянул на часы. Ему не терпелось показать сопернику, что тот опоздал на целых пять минут.
Риалто постучал пальцем по стоящему перед ним бокалу:
– Я заказал мерло. Твои успехи на этой неделе заслуживают тоста.
Волна гордости за себя едва не накрыла Рокко. Но здесь не время и не место показывать эмоции.
– Не откажусь.
– Представить Оливию Фицджеральд как лицо компании и будущую жену? Это впечатляет.
Рокко молча кивнул официантке, принесшей ему бокал.
– Но скорость, с которой ты это сделал, меня настораживает, – сухо продолжил председатель правления. – Рокко, это не шахматная партия. Речь о будущем компании, которую создал твой дедушка.
Кровь прилила к лицу Рокко.
– Именно поэтому я первый заинтересован в ее успехе. И поэтому немедленно сделал стратегический шаг. И, как ты видишь, не прогадал.
Ренцо посмотрел ему в глаза:
– Оливия Фицджеральд сильно подогрела интерес к компании. Ваши личные отношения с ней меня мало касаются. Но как партнер она непредсказуема. Вспомни ее прошлое. Это джокер в колоде.
– Как ни крути, наш союз выгоден всем, – парировал Рокко. – Две знаменитые фамилии создают семью.
Ренцо сделал медленный, долгий глоток вина, отставил бокал и откинулся на спинку стула. Теперь его руки были скрещены на груди.
– Неужели ты и правда не понимаешь?
– Чего именно?
– Слабости мужчин по фамилии Монделли, когда дело касается женщин. Любая красотка вильнет хвостом, и вы начинаете думать другим местом.
– Что ты…