Уже с середины войны органы госбезопасности, сообщая Сталину о настроениях среди интеллигенции, обращали внимание на такие высказывания: «Народ помимо Сталина выдвинул своих вождей — Жукова, Рокоссовского и других. Эти вожди бьют немцев, и после победы они потребуют себе места под солнцем. Кто-либо из этих популярных генералов станет диктатором».
Во время войны вождь бывал снисходителен к военным. Рассказывают такую историю. В кабинете вождя шло завещание, когда помощник доложил, что прибыл вызванный Сталиным генерал.
— Пусть войдет, — распорядился вождь.
Появившийся генерал с трудом держался на ногах. Он был смертельно бледен, понимая, какое ужасное преступление он совершил. Все затаили дыхание, ожидая невероятной вспышки гнева. Но Сталин мягко спросил:
— Вы как будто сейчас нездоровы?
— Так точно, — выдавил из себя генерал.
— Тогда мы встретимся с вами завтра, — сказал Сталин.
Когда генерал вышел, Сталин заметил:
— Товарищ сегодня получил орден за успешно проведенную операцию. Что его вызовут в Ставку, он, естественно, не знал. Ну и отметил на радостях свою награду.
Даже если это апокриф, то близкий к истине. После войны настали другие времена. Вождь больше не зависел от своих полководцев. Не прошло и года после того, как маршал Жуков, увенчанный славой, принимал в Москве Парад Победы, а над ним уже сгустились тучи. Первым заместителем наркома обороны стал сугубо штатский человек — Николай Александрович Булганин, перед войной — председатель исполкома Моссовета.
Почему Сталин подчинил ему целую плеяду полководцев, победивших в войне? Это был жест. Вождь не хотел возвышать кого-то из прославленных военачальников, напротив, поставил над ними комиссара, причем того, кого очевидно недолюбливали в войсках.
Жуков получил пост главнокомандующего сухопутными войсками. Причем из их состава вывели воздушно-десантные войска, которые стали самостоятельным родом войск. Жукову не понравилось, что он как главком фактически будет подчиняться не Сталину, а Булганину, которого он ни в грош не ставил.
Вождь воспринял недовольство Жукова как несогласие с его решениями.
Министерство госбезопасности приступило, как это называется на профессиональном языке, к оперативной разработке маршала. Иначе говоря, на него стали собирать показания и следили за каждым его шагом. Это называлось агентурное дело «Узел». В служебных документах Министерства государственной безопасности Жуков именовался так: «человек, претендующий на особое положение».
Сталин с нескрываемой иронией рассказывал:
— Вот все хвалят Жукова, а он этого не заслуживает. Говорят, что Жуков на фронте перед какой-либо операцией поступал так: возьмет горсть земли, понюхает ее и потом говорит — можно, мол, начинать наступление или, наоборот, нельзя, дескать, проводить намеченной операции.
В апреле 1946 года арестовали командующего военно-воздушными силами Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова. В следственной части у Абакумова было разделение труда. Одни, малограмотные, выбивали показания из арестованных. Другие, с образованием, писали протоколы. Они так и назывались: «забойщики» и «писари».
— Следователи делились на три категории: один колет, другой записывает, третий окончательно дорабатывает, — со знанием дела объяснит позднее генеральный прокурор СССР Александр Михайлович Рекунков.
Сталину представили подписанные Новиковым показания: «Жуков очень хитро и в осторожной форме пытается умалить руководящую роль в войне Верховного Главнокомандования, и в то же время Жуков, не стесняясь, выпячивает свою роль в войне как полководца и даже заявляет, что все основные планы военных операций разработаны им».
1 июня 1946 года на заседании Высшего военного совета Георгий Константинович подвергся публичной экзекуции. Его вину сформулировали так: «Маршал Жуков, несмотря на созданное ему правительством и Верховным главнокомандующим высокое положение, считал себя обиженным, выражал недовольство решениями правительства… Маршал Жуков, утеряв всякую скромность и будучи увлечен чувством личной амбиции, считал, что его заслуги недостаточно оценены, приписывал себе разработку и проведение всех основных операций Великой Отечественной».
Публично унизив и оскорбив Жукова, Сталин лишил его должности главнокомандующего сухопутными войсками и заместителя министра Вооруженных сил. Его отправили командовать войсками второстепенного Одесского военного округа.
В феврале 1947 года Жукова вывели из числа кандидатов в члены Ц,К. Накануне пленума Сталин вызвал к себе руководителей партийного аппарата. Предупредил, что предстоит вывести из ЦК нескольких человек. Предложение о выводе Жукова поручил внести Жданову.
Кадровые вопросы рассматривались сразу после начала пленума, вечером 21 февраля 1947 года. Жданов попросил слова:
— Я вношу предложение вывести из состава кандидатов в члены Центрального комитета Жукова. Он, по моему мнению, рано попал в Центральный комитет партии, мало подготовлен в партийном отношении. Я считаю, что в кандидатах Жукову не место. Ряд данных показывает, что Жуков проявлял антипартийное отношение. Об этом известно членам ЦК, и я думаю, что будет целесообразно его не иметь в числе кандидатов в члены ЦК.
Председательствовавший на пленуме Молотов спросил:
— Кто желает высказаться по этому поводу? Нет желающих. Голосую. Кто за предложение товарища Жданова об исключении из состава кандидатов в члены ЦК Жукова — прошу поднять руки. Прошу опустить. Кто против? Таких нет. Кто воздержался? Таковых тоже нет. Предложение об исключении Жукова из состава кандидатов в члены ЦК утверждено единогласно.
Жуков встал, несколько помедлил, затем повернулся и четким строевым шагом вышел из зала. Маршал написал Сталину письмо, которое начиналось словами: «Исключение меня из кандидатов ЦК ВКП(б) убило меня».
Положение Жукова в Одессе было очень тяжелым. Местные власти и политорганы вели себя с ним самым оскорбительным образом. После отъезда Жукова с санкции Сталина на его даче и в квартире провели обыск. Его дочь Эра Жукова вспоминала:
— Были два обыска, которые я прекрасно помню. Кстати, в результате одного из них у меня украли фотоаппарат — подарок отца. Потом еще один обыск был на квартире.
Абакумов доложил Сталину:
«В соответствии с вашим указанием на квартире Жукова в Москве был произведен негласный обыск. Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять на квартире Жукова чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями.
По заключению работников, проводивших обыск, квартира Жукова производит впечатление, что оттуда изъято все то, что может его скомпрометировать. Нет не только чемодана с ценностями, но отсутствуют даже какие бы то ни было письма, записи и т. д.».
Искали конечно же не чемодан, а какие-нибудь собственноручные записки Жукова, которые могли бы помочь сконструировать против него дело.