– Не называй её мочалкой.
– Тогда пусть распустит свой каштановый хвостик, у девушки должен быть распущенный волосы.
– Сам ты распущенный! Так купаться удобней.
Армяне выглядят обычно старше своих лет, я дал бы Роберту все сорок, но он как-то специально достал паспорт, ему было только двадцать восемь. Мне тогда было тридцать два, Кате девятнадцать, но когда я попросил её познакомить Роберта со своей соседкой по номеру – улыбчивой латышкой Даной, – то она заявила:
– Он старый для неё!
– А я для тебя?
– Ну, тебе больше двадцати пяти не дашь!
Тут с Робертом случилась напасть – он влюбился в уже занятую кавалером Риту, лейтенанта милиции из сибирского заштатного городка. Роберт был поражён статной воинской выправкой её фигуры, которая чувствовалась даже при отсутствии милицейской формы. Как, бывает, не везёт красивым девушкам! Рита честно призналась, что приехала на юг найти мужа, потому что «в её городке одни дебилы, да и те расхватаны». А здесь, как назло, к ней упорно прицепился щуплый, угловатый узбек, было видно, что Рита с ним не спит, но она, как-то безнадёжно, отбывала повинность его постоянного сопровождения.
Роберт подначивал меня, мы покидали на время Катю, а сами ложились на пляже поближе к «сладкой парочке», после чего Роберт начинал негромко и заунывно канючить с армянским акцентом:
– Постой скелетик, не спеши, Дай кусочек анаши, Анаша, анаша, После морфий хороша!
Получалось очень смешно, Рита тоже улыбалась, а узбек сначала строил зверские рожи, но с нами связываться боялся и делал вид, что песенка к нему отношения не имеет.
– Рита, Рита, – вздыхал Роберт, улучив редкий момент отсутствия узбека, – какой у тебя нежный кожа на ручке!
– Я вся нежная! – кокетничала Рита, даже не подозревая, какую бурю страсти вызывают эти слова у впечатлительного армянина.
Однажды Рита появилась на пляже перед нами с Робертом, одна, с мрачным видом, какая-то согнутая, совсем потеряв военную выправку.
– Что случилось, Рита? – спросил я.
– Кончилась любовь! Хотел меня изнасиловать.
– Это лейтенанта милиции?
– На что и напоролся, увезли в больницу.
– Ну, что расстраиваться, Рита? Чем хуже Роберт, смотри, как сохнет по тебе! – сказал я ей.
– Ну, что-то незаметно, чтобы ты высох, – посмотрела Рита на Роберта.
– Рита, – тихо и грустно произнёс Роберт, – моя мама будет очень рада видеть тебя в Ереван.
Рита была тронута откровенным чувством.
– Я ничего не обещаю тебе Роберт, настроение у меня испорчено, да и отдыхать осталось неделю. Но если хочешь, просто подружим это время.
– Конечно, Рита!
Наша компания оформилась. Прихватывая иногда Дану вместе с заведённым ей московским дружком, мы облазили весь город, резвились как дети в парке сказочных фигур, крутились на аттракционах, фотографировались на набережной с нахальными обезьянками, которые сначала прыгали на плечи, а потом шарились в карманах.
Городские прогулки обычно заканчивались рынком, где женщины выбирали фрукты, а Роберт мясо барашка для настоящего кавказского шашлыка. Вечером мы устремлялись в горы за пансионатом. Крутые подъёмы и горный воздух возбуждали аппетит, который немедленно погашался шашлыками под армянский коньяк.
«Горные долины спят во тьме ночной,
Тихие долины дышат свежей мглой!»
– орали мы, что есть силы, на всю округу. Когда глотки уставали, я включал переносной магнитофон, и толпа танцевала на узком пятачке между скалами. Хитом сезона в то время был «Сувенир», исполняемый сипловатым эротическим голосом Демиса Русоса.
Как было устоять лейтенанту милиции на земле всеобщей любви? Роберт отмалчивался даже со мной, но меланхолия напрочь исчезла с его вывески.
– Роберт, трахаешь Ритку?
– Зачем так грубо? У нас любовь.
– Как добился? Узбек две недели зря обхаживал.
– Это секрет.
– Скажи секрет. Что мы, не друзья что ли?
– Зачем не друзья?
– Так скажи.
– Нет, не скажу. Это большой армянский секрет.
«Секрет» заинтриговал меня. Помучившись в угрызениях совести, я решился на злодеяние. Как-то я пошёл «гулять» по просьбе Роберта, когда к нам в комнату зашла Рита, но сам, выждав минут десять, перемахнул на балкон нашего номера, благо он был первый от центральной площадки этажа, тоже имевшей выход на общий с нашим балкон.
То, что я увидел через стекло, заставило меня возбудиться больше, чем во время собственных половых актов.
Доблестная лейтенант милиции стояла на моей кровати на коленях с задранным платьем и обнажённой мраморной задницей, а Роберт, стоя на полу, яростно торпедировал её мощным снарядом в анальное отверстие, обхватив розовые ягодицы своим огромными мохнатыми лапами. Рита хрипловато постанывала.
– Вот он, армянский секрет! – пронеслось в воспалённой моей голове.
Я кое-как расслабился, чтобы не вызвать подозрений у встречных при взгляде на меня ниже пояса, и в возбуждении побежал искать Катю.
Роберту, естественно, я не признался в подглядывании, но, однажды, как бы невзначай, заметил, что анальный секс – это здорово!
Тут Роберт раскололся: – Знаешь, мы с Ритой только так. – Она его любит?
– Я люблю! Она мне в неё не даёт, боится беременности. А мне и не надо.
– А она кончает? – Очень кончает!
Между тем, наша компания была в поисках новых развлечений. Мы арендовали спасательный катер и на высокой скорости выпрыгнули в открытое море. Рассекаемые струи морской воды радужно искрились в солнечном свете и обдавали нас, восторженных, мелким туманом брызг. Рулевой знал своё дело и скоро привёл катер в район обитания дельфинов. Улыбающиеся создания сопровождали судно, чуть ли не поддерживая его на своих спинах, и радостно демонстрировали в потоке за кормой сногсшибательные кульбиты. Женщины вскрикивали от неожиданности, когда славные мордочки вдруг высоко выскакивали из моря, чудом не касаясь бортов:
– Они нас перевернут!
Но дельфины никогда не ошибались в своей виртуозной игре, они не допускали даже мысли обидеть благодарных зрителей.
После такой прогулки, соединяющей две разумные субстанции земной и водной стихий, жизнь казалась бесконечно доброй и прекрасной, и всё это перетекало на наши отношения с Катей.
Потом мы устроили рыбалку на «самодур». «Самодур» – это нехитрая снасть с десятком крючков на леске без наживки, отмеченных для привлечения рыбы разноцветными узелками. Снасть нам выдал «пан спортсмен» – штатный физкультурник пансионата.
У него же мы взяли напрокат шаланду, весьма устойчивую широкую морскую лодку. Со смехом погрузившись в посудину, мы отчалили от берега и забросили «самодуры».