– Вы же сказали – все, что душа пожелает, – напомнил я.
– Боюсь, мамы у нас только что закончились. Но может, ты хочешь чего-нибудь вкусного? Ты что больше всего любишь? Пиццу? Гамбургеры? Может, тако? Или мороженое? Ты какое любишь?
– Не хочу я вашего дурацкого мороженого! Я домой хочу!
Я снова был близок к истерике.
– Альфред… – обратилась ко мне доктор Смит, но громкий зуммер не дал ей договорить.
Из невидимого динамика раздался мужской голос:
– Директор Меривезер, я думаю, вам лучше спуститься сюда.
– Куда – сюда? – переспросил Меривезер.
– В морг.
Меривезер переглянулся с Абигейл Смит и Оп-девять.
– А это не может подождать?
– Вряд ли. И хорошо бы привести с собой Кроппа.
– Привести Кроппа?
– Обязательно приведите Кроппа.
– Я не уверен, что готов к посещению морга, – признался я.
– Жду вас внизу, – сказал как отрезал Меривезер и спешно вышел из комнаты.
Оп-девять и Абигейл Смит отвязали меня от койки и помогли встать. Острая боль пронзила ногу, у меня подогнулось колено. Не подхвати меня Оп-девять, я бы точно грохнулся на пол.
– Что у меня с ногой?
– Тебя подстрелили.
– Подстрелили? А с рукой? С рукой что?
– То же самое.
– Два раза ранили?
Оп-девять кивнул. Мы поспешили по коридору к лифту в конце холла. Стены из шлакоблоков были желто-зеленого цвета, а пол – серый. Абигейл Смит поддерживала меня с одного бока, Оп-девять – с другого.
– А из чего стреляют демоны?
– Тебя подстрелили не демоны, а бедуины.
Абигейл нажала кнопку «вниз».
– Бедуины! А они-то что против меня имеют?
– Ничего.
– Значит, ни за что ни про что?
Двери лифта открылись, меня завели внутрь, я прислонился к стене и перевел дух. Абигейл нажала на кнопку «LL-24» [16] . Лифт пошел вниз.
– Они стреляли в тебя, потому что так им приказал их хозяин, – объяснил Оп-девять.
– Хозяин? То есть демон?
– Гиена.
– Какая-то гиена приказала бедуинам стрелять в меня?
– Все гораздо сложнее.
– Куда больше-то?
Абигейл кашлянула.
Двери лифта открылись, и мы сразу очутились в просторном помещении. Пол был металлический, а вдоль одной из стен тянулся ряд камер, похожих на морозильные.
Директор Меривезер был уже там, и с ним стоял парень в белом халате – тот, который меня осматривал. Меривезер подозвал нас взмахом руки и прижал к губам палец, а потом указал им же на камеры.
Одна из камер была открыта, и кто-то уже выкатил из нее полку с трупом в мешке. Мешок наполовину лежал, а наполовину стоял торчком, как будто тот, кто в нем находился, вдруг взял и сел.
– Что это? – шепотом спросила Абигейл, явно не понимая, как такое возможно.
– Слушайте! – тоже шепотом ответил ей доктор в белом халате.
Сперва я ничего не услышал, но через секунду до меня долетело какое-то шипение. А еще через две оно стало отчетливее, и я разобрал одно слово.
Не слово – имя.
Кропп.
– Я пришел подготовить тело ко вскрытию, и вот пожалуйста, – дрожащим голосом произнес доктор.
И снова, только теперь уже громче:
– Кропп!
– Откройте мешок! – приказал Оп-девять.
– Вы шутите? – хором спросили доктор и Меривезер.
– Откройте мешок!
– Послушайте, – сказал доктор, – я человек штатский, работаю по контракту… Я не оперативник. У меня семья, жена, дети…
– Откройте мешок!
– Делайте, как он говорит, – сказал Меривезер.
Доктор закусил губу, но подчинился. Он подошел к выдвинутой из морозильной камеры полке и медленно, снизу вверх расстегнул застежку-молнию. Мешок упал, сложившись у трупа на поясе. Доктор отскочил.
Первым, на что я обратил внимание, была мускулатура покойника. Он был накачан, как Шварценеггер. Вторым стала дыра, зияющая в груди. А третьим то, что у него не было глаз.
Губы мертвеца едва шевелились, но говорил точно он. Он снова прошипел:
– Кропп.
– Да, – громко произнес Оп-девять. – Он пришел. Кропп здесь.
– Альфред Кропп, – прошипел покойник.
Парень был волосат, его мертвенно-бледная кожа резко контрастировала с жесткими черными волосами.
Оп-девять легонько подтолкнул меня, и я брякнул:
– Да, я здесь.
– Мы тебя знаем.
У меня подогнулись колени, но вовсе не потому, почему отказывали в моей уютной, надежной комнатке. Я крепко вцепился в руку Оп-девять.
– А ты теперь знаешь нас.
Я узнал этот голос. Я слышал его, казалось, тысячи лет назад, и вот теперь, когда он зазвучал, ко мне вернулось все, что я забыл. Тесная спальня в доме Таттлов; Майк тащит меня через разбитое окно; Эшли верхом на белом коне спасает меня от Майка; «Пандора»; мы мчимся через пустыню, чтобы найти Майка до того, как он освободит адские орды… Я вспомнил все, что было до того самого момента, когда я заглянул в глаза демона. А дальше – бездонная яма, черная дыра; я прыгаю через нее и оказываюсь в этом морге в недрах штаб-квартиры АМПНА, и демон говорит со мной устами покойника.
– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – осведомился Оп-девять.
Покойник пошевелил губами, но я не услышал ни звука. Тогда директор Меривезер наклонился ко мне и шепнул на ухо:
– Может, ты его спросишь, Альфред?
– Я?
Меривезер кивнул Оп-девять, и тот, тоже мне на ухо, повторил свой вопрос.
– Чего ты хочешь, о Великий и Всемогущий Король? – дрожащим голосом спросил я.
– Печать.
– Но разве Печать не у тебя? – шепотом подсказал мне Оп-девять.
– Но разве Печать не у тебя? – повторил я.
– Мне нужна Малая Печать, Альфред Кропп. Чаша нашего заточения. Принеси ее нам, последний сын Ланселота.
– О Мудрейший и Прекраснейший… – шепнул Оп-девять.
– О Мудрейший и Прекраснейший, – эхом отозвался я.
– …мы не владеем Святой Чашей.
– Не владеем? – переспросил я, испытав шок, а Оп-девять мотнул головой в сторону покойника, как бы приказывая: «Не со мной, с мертвецом говори!»