Молодая женщина не знала, что еще сказать, чтобы приободрить Талу. Она снова и снова предлагала ей поехать с ними в Валь-Жальбер.
— Пожалуйста, едем с нами! Тошан очень волнуется, как вы тут будете жить долгие зимние месяцы, совсем одна. Моя мать очень хочет с вами познакомиться. В доме есть для вас прекрасная комната. Рождество мы отметим всей семьей. И вы с первых дней будете рядом со вторым внуком или внучкой…
— Я не праздную рождение Иисуса Христа, хотя Анри читал мне Евангелия перед моим крещением. Как могу, я исполняю заветы вашего Бога, проповедавшего милосердие и любовь, но это не всегда легко. Не сердись на меня, Эрмин, но я не поеду в твой поселок. Мне больше по душе моя хижина.
Шарлотта очень привязалась к матери Тошана. Она помогала индианке по хозяйству и с искренним интересом слушала ее рассказы о детстве.
— Вам непременно нужно поехать с нами, Тала, — упрашивала хозяйку дома девочка. — Если вы не поедете, я так сильно буду по вам скучать…
Услышав этот крик души, Тала улыбнулась и погладила Шарлотту по черным кудрям.
— Я не могу уехать из этих мест. Обо мне не беспокойтесь.
Отряхнув ботинки о каменный порог, вошел Тошан.
— Идет сильный дождь, — объявил он. — Марк только что прошел по тропе, так что мы получили почту!
Марком звали траппера, жившего по соседству. Раз в три дня он ездил верхом в Перибонку и выполнял функции почтальона для соседей.
— Мне пришло письмо от мамы! — воскликнула Эрмин. — Шарлотта, она наверняка получила наши, те, которые мы написали в середине августа!
В один из вечеров, когда они вчетвером собирались у очага, молодая женщина весьма эмоционально рассказала о том, как незадолго до свадьбы Лоры с Хансом в дверь их дома постучал Жослин Шарден, ее отец. Тала сумела сохранить беспристрастное выражение лица.
— Мне было страшно даже подумать о долгой дороге, — призналась Эрмин свекрови, — но это был единственный выход, потому что так у моих родителей появлялся шанс научиться снова жить вместе. Они нуждались в уединении.
Каждое ее слово ранило Талу. После этого разговора молодой метис снова стал осаждать мать расспросами.
— Какая печаль мучит тебя? Уходишь неизвестно куда и возвращаешься через шесть недель! Мать, прошу, скажи! В последний раз я видел тебя такой после смерти отца!
— Я обожглась в огне, к которому не должна была приближаться, сын, — только и ответила Тала. — Я подумала, что быстро исцелюсь, но рана слишком глубока и мучит меня не переставая.
С тех пор Тошан и Эрмин тщетно пытались понять, что за огонь мог оставить такой ожог.
— О, послушайте этот пассаж! — воскликнула молодая женщина. — Это в самом конце письма: «В доме у нас небольшие перестановки. Эрмин, дорогая, передай Шарлотте, что я отдаю ей мою комнату, которая так ей нравится, вместе со всем, что в ней есть. Мы с Жослином перебрались в ее бывшую спаленку, она вполне устраивает моего супруга, чей характер становится мягче с каждым днем. Леса вокруг Валь-Жальбера уже надевают свой осенний наряд, и мы часто подолгу там гуляем. Передайте мои наилучшие пожелания Тале и скажите, что после стольких лет я буду счастлива ее увидеть. Она всегда желанный гость в нашем доме!
Господи, я жду не дождусь, когда же вы наконец приедете! Надеюсь, первым снегом мы будем любоваться уже все вместе. И последняя новость: Симон Маруа нашел девушку по душе и 31 декабря собирается нас всех с ней познакомить…» Она целует нас и просит передать привет вам, Тала, — закончила Эрмин.
Тошан, который сидел к жене спиной, скорчил гримасу. Он куда охотнее остался бы зимовать в хижине, хотя тогда ему пришлось бы много охотиться на крупную дичь и удвоить запас дров. Перспектива несколько месяцев выносить нападки Жослина ему совершенно не улыбалась.
«Но выбора у меня нет. Эрмин хочет, чтобы это дитя родилось непременно в доме Лоры. И это благоразумно, не отрицаю».
Ни он, ни Эрмин не заметили, как изменилась в лице Тала, как задрожали ее руки. Не увидели они и того, что золотисто-карие глаза Шарлотты наполнились горькими слезами. У девочки была своя тайна: ей очень нравился Симон, несмотря на разделявшую их разницу в девять лет. Простейший подсчет — и девочка решила, что все ее мечты осуществимы. Немного терпения, и Симон станет ее супругом. И вот появление этой неизвестно откуда взявшейся «девушки в его вкусе» перечеркнуло все планы Шарлотты.
— Эрмин, Тошан, оставьте меня с Талой, — чуть не плача, попросила она. — Я не хочу возвращаться в Валь-Жальбер.
Поскольку оба супруга посмотрели на нее с изумлением, девочка добавила:
— Мне понравится жить зимой в лесу! Я буду шить, подбрасывать поленья в очаг. Вы ведь хотите, чтобы я осталась, Тала?
— Это абсурд, — отрезала Эрмин, не дав свекрови времени высказать свое мнение. — Лолотта, да что с тобой такое? Разве ты забыла, что Мукки на Рождество будет особенно нужна его любимая нянюшка? Забыла почему? В конце декабря у меня родится еще один малыш!
Будущая мать уже не раз плакала от огорчения. Она прекрасно перенесла первую беременность: Мукки она носила легче, не чувствовала себя такой отяжелевшей, не так быстро уставала.
— Решено, мы уезжаем послезавтра, — сказала молодая женщина, сдерживая вновь подступившие слезы. — И ты, Шарлотта, едешь с нами! А пока пойду полежу.
Тошан встал и сказал почти торжественно:
— Послушайся ту, которая с давних пор оберегает тебя, дитя, — посоветовал он Шарлотте. — Здесь тебе скоро станет скучно. И я точно знаю, что на Рождество Лора устроит чудесный праздник!
Тошан увидел, что мать опустила голову, словно бы склоняясь под тяжелой ношей, и вышла в маленькую комнату, в которой устроилась с недавних пор.
— Шарлотта, присмотри за Жослином, пока я не вернусь, — тихо попросил он.
Но последовал молодой метис не за Эрмин, а за Талой. Войдя в комнату, он увидел ее стоящей у окна, которое выходило в лес.
— Мама, умоляю, поговори со мной! Только не лги и не говори загадками. Будет слишком поздно, когда я уеду. Ты несчастна, я ведь не слепой! Это из-за мужчины? Ты можешь мне признаться, я не стану тебя упрекать. Ты вправе снова выйти замуж, и если бы это произошло, у меня бы, честно говоря, камень с души свалился.
Внезапно выдержка изменила Тале, и она разрыдалась.
— Мой любимый сын, я сама обрекла себя на страдания. Да, я люблю мужчину, но я его потеряла. Не нужно было убирать круг из белой гальки, который удерживал его рядом со мной. Если бы не это, он остался бы здесь навсегда. Но я собралась с силами и сделала то, что должна была. Так нужно.
Тошан понял, что подозрения его оказались верны. Речь шла о несбывшейся любви.
— Кто он, мать? — настойчиво спросил он. — Найди и верни его!
— Нет, сын. Никогда. Пламя, опалившее меня, — это он, и, как я уже сказала, это пламя предназначено не мне.