– Скажешь за него перед Арсением?
– Ага, – подтвердил разведчик. – Как сегодня Шериф?
– Пока добрый.
Бритый наголо Ярось служил ещё Бобо Лойскому, но вовремя переметнулся на сторону новой власти и принял самое деятельное участие в поистине зверском устранении бывшего благодетеля. Арсения Ярось боялся до колик и старался выслужиться любым способом, заработав славу самого подозрительного из сотников Безнадёги. Однако седой, облачённый в наглухо застегнутую рубашку армейского образца, штаны-карго и высокие ботинки, почему-то оставил Ярося равнодушным. Наверное, показался старым и безвредным.
– Ты без оружия? – Падла испытующе посмотрел на разведчика.
Вместо ответа комби поднял руки, позволяя тщательно себя ощупать, и выразительно посмотрел на Ярося, «мол, что ж, я правил не знаю?» Тот усмехнулся:
– Проходите.
И путешественники ступили в логово Шерифа.
– Визирь с терпилой ушли?
– Ага.
– К Шерифу подались?
– Ага.
Двери в таверне были хлипкими, тонкими, к тому же плохо поставленными – со щелями, и потому Кабира превосходно слышала каждое произнесённое в коридоре слово.
– Значит, надолго свалили… – Обладатель первого голоса, грубоватого, резкого, выдержал многозначительную паузу, но, поскольку никакой реакции на реплику не последовало, был вынужден уточнить: – У тебя ключ есть?
– Ты девку, что ль, решил оприходовать? – удивился второй, сиплый.
– Да. – Резкий шмыгнул носом. – Она клёвая.
– С придурью же.
– Все бабы с придурью. А сумасшедшие смешные, я их много пробовал… – Теперь резкий хмыкнул. – Жаль, сейчас передохли все… Открывай.
Однако сиплый оказался трусоват. Несколько мгновений он переминался с ноги на ногу – Мата слышала его движения так, словно видела их, – после чего протянул:
– А Шериф не взбесится?
– Из-за чокнутой тёлки?
– Шериф Визиря привечает.
– А как Визирь узнает, что тёлку чпокнули? Она ему скажет? – Резкий хохотнул. – Она же с придурью! Молчит всё время!
– И то верно.
Сиплый сдался, видимо, захотел попробовать необычного, того, что «давно передохло», поэтому в замке заскрежетало, дверь распахнулась, и падлы уверенно вошли в комнату. Сначала резкий, оказавшийся невысоким и очень плотным, почти квадратным, а за ним сиплый – длинный, плечистый… Умерший первым: затаившаяся за дверью Мата вонзила ему в спину длинный нож, с хирургической точностью добравшись до сердца.
– Что?
Услышав предсмертный хрип приятеля, резкий начал разворачиваться, но не успел – падальщики хороши десятком на одного или забивая до смерти связанных рабов, а для подготовленного бойца они не страшнее грязи на обуви.
Пока резкий поворачивался, Мата успела извлечь клинок, оттолкнуть бездыханного сиплого в сторону, сделать шаг вперед, вонзить нож в горло падальщика и даже посторониться, не позволяя хлынувшей крови заляпать одежду.
Затем Кабира прикрыла дверь, посмотрела на часы и недовольно нахмурилась: ей следовало выдвинуться на огневой рубеж ещё тридцать секунд назад.
…Каждый владелец аттракциона в обязательном порядке имел дворец, на худой конец – замок или крепость, а в нём – украшенную награбленным комнату, гордо именуемую «тронным залом». У кого-то побольше, для двухсот, а то и трёхсот верных соратников, у кого-то поменьше, на полсотни. У кого-то на поверхности, у кого-то в подземном бункере. С разрисованными стенами или с грубой кирпичной кладкой, с окнами-бойницами или без них. Разные комнаты были объединены общей декорацией – подиумом с креслом, на котором обожали проводить время возомнившие себя королями главари падальщиков.
В тронных залах они пировали, судили, встречали послов из соседних банд и униженных обитателей соседних поселений. Трон был главным символом их власти, им они гордились, за него держались, и многие, очень многие «короли» Зандра погибали на нём или совсем рядом, не в силах расстаться с символом могущества даже перед смертью.
– Визирь!
– Шериф. – Гарик встал на одно колено, приложил правую руку к сердцу и склонил голову. Белый последовал его примеру. – Слава свободным!
– Встань, добрый друг, и подойди.
В отличие от Баптиста, который, случалось, разгуливал по Железной Деве в сопровождении лишь пары телохранителей, Арсения всегда охраняло не менее десятка падл, и чужакам запрещалось приближаться к нему ближе чем на пять шагов.
– Кого ты привёл в мой дом, Визирь?
– Путешественника.
– Ты за него скажешь?
– Иначе я не рискнул бы входить с ним в твой аттракцион, Шериф.
– Чем он готов выразить мне уважение?
Подарки и подношения были обязательным элементом посещения аттракциона случайными людьми, и вопрос был задан потому, что вождь падальщиков не заметил в руках гостя ни сумки, ни ящика, ни даже свёртка. Вождь изволил немного разозлиться.
Равнодушный же поднялся с колена и сделал маленький шаг вперёд.
– Я – хороший врач, Шериф Арсений, и тем могу быть тебе полезен.
– Ко мне обращаются на вы, – строго заметил Шериф. Он не терпел панибратства.
Визирь незаметно изменил стойку, распределив вес тела для того, чтобы не тратить потом лишние миллисекунды.
– Когда ты узнаешь, кто я, Шериф Арсений, ты согласишься с тем, что я имею право на небольшое нарушение правил, – с прежней размеренностью произнёс седой путешественник. – Моя слава опережает меня, и ты будешь удивлен.
– Откуда же ты явился? – ухмыльнулся главный падла.
– Из-за Периметра Дота.
Неожиданное признание окутало зал удивительной и абсолютно неестественной тишиной. Осёкся и прищурил маленькие глазки Арсений, замолчали, будучи в полной боевой готовности, его телохранители, ошарашенно притихла «публика». Как и прогнозировал седой, первое признание удивит падальщиков и даст ему время произнести главную речь.
Громким голосом.
Гордо.
– Меня зовут Белый Равнодушный! – громыхнул он, глядя на врага в упор. – И ты, Шериф Арсений, должен меня помнить. Четыре года назад ты похитил и убил моего сына. А когда узнал, кого посмел тронуть, то сменил имя и сбежал сюда, на край Зандра, в надежде, что я тебя не достану. Но я здесь, Шериф Арсений, я пришёл расплатиться.
А в следующий миг на улице взорвалась первая пуля «Хиросима», выпущенная из револьвера «Толстый Мэг»…
Когда речь заходит о страшных патронах анархистов, следует помнить, что ключевым словом для их определения является не «микроскопический», а «ядерный». И если вы это понимаете, вы не задаёте глупых вопросов типа: «Какая сила разнесла на куски двухэтажный каменный дом?» или «Когда вернётся улетевший к облакам тяжёлый танк?» Вы знаете, из-за чего появляются воронки чудовищных размеров и почему панически мечущиеся падлы в буквальном смысле исчезают в пламени…