Между тем, под Верденом немцы застряли, сходились с французами в кровопролитных лобовых боях. Но германское командование изменило планы. Прорываться не на правом берегу Мааса, а на левом, в обход главных укреплений Вердена. Углубиться в расположение французов и перерезать шоссе из Бар-ле-Дюка, единственную дорогу, связывавшую Верден с тылом, по которой подвозились войска и боеприпасы. Перегруппировались, и 5 марта ураганы огня обрушились на позиции французов к западу от крепости. Снова перемешали с землей первые линии окопов, пошла пехота. Ключевое положение на этом участке занимали две высоты — 304 и Морт-Ом, преграждавшие немцам путь в глубину обороны. Французы жестоко сопротивлялись. Германские солдаты упорно, метр за метром прогрызали позиции. За 2 недели заняли подступы к высотам. Подтянули артиллерию и резервы для решающего броска… Но расчеты внезапно были перечеркнуты. Телеграф принес потрясшее всех известие: русские перешли в наступление!
Операция Западного и Северного фронтов организовывалась очень спешно, еще не все силы успели сосредоточиться. Тем не менее 18 марта ударила мощная артподготовка, наши солдаты устремились в атаки. Своего опыта прорыва позиционной обороны еще не было, использовали французский и германский. По приказу Ставки был переведен на русский язык немецкий учебник «Прорыв линии фронта противника». Но союзники и противники тоже еще толком не умели прорывать оборону, и наряду с их достижениями наши войска переняли ошибки. Выбрали для ударов узкие участки, пустили солдат волнами цепей с небольшими интервалами. Подходили соединения из второго эшелона, и им вслед за атакующими нужно было идти по узким пробитым коридорам, их косили с флангов германские снаряды.
Но союзники восхищенно (и удивленно) отметили: «Русские имели успех». Он был точно таким же, как в любом наступлении англичан и французов. Наши части у Нарочи и под Якобштадтом продвинулись на 2–3 км, захватили первую линию вражеской обороны. Германское командование вообще было ошеломлено. Пребывало в уверенности, что русские уже не способны на серьезные удары, а они атаковали жестоко и упорно, немецкие части с огромным трудом сдерживали их. В штабе Обер-Ост считали положение критическим, Людендорф писал: «Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем».
Начали снимать и направлять к оз. Нарочь дивизии с австрийского участка фронта. Прекратили атаки под Верденом. Полагали, что и из Франции, возможно, потребуется перебрасывать войска на Восток. Но русских остановили даже не оборона и контратаки немцев, а внезапная оттепель. Снега сразу «поплыли», окопы залило водой, поля превратились в моря грязи. Артиллерию стало невозможно передвигать на новые рубежи. 30 марта Ставка приказала прекратить наступление. Оно обошлось очень большой кровью. Наши войска потеряли 70 тыс. человек, германские — 20 тыс. Но операция ставила лишь одну задачу, отвлечь противника на себя, спасти Францию. Она была выполнена. Сражение под Верденом прервалось на целую неделю. Только 1 апреля, когда наступило затишье на Востоке, германцы возобновили атаки.
Но французы за неделю наладили оборону, перевезли корпуса из Лотарингии и по численности превосходили неприятеля. Несмотря на это, немцы продолжали наседать, хотя продвинулись всего на 7 км. Под Верденом началось именно то, что предполагал Фалькенгайн, война на перемалывание. Обе стороны стягивали все больше артиллерии. Французские легкие пушки за март выпустили 4 млн. снарядов, германские шквалы огня не уступали. Защитники Вердена снова устанавливали орудия в разоруженных фортах и опорных пунктах, а немцы — в тех, которые они захватили. К подчиненным командование относилось по-разному. Германцы держали свои дивизии в пекле неделями и месяцами, почти до полного уничтожения. Французы — по 4–5, максимум 10 дней, потом отводили для отдыха и пополнения. Но и этого хватало. Шоссе на Верден прозвали «дорогой в рай». Французский офицер писал: «Мы находились в мерзлой грязи под ужасной бомбардировкой, и единственной защитой являлся узкий окоп… Я прибыл сюда со 175 солдатами, а возвратился с 34, несколько человек сошли с ума».
Среди тех, кто сражался под Верденом, был и лейтенант Паулюс. Здесь он в первый раз испытал условия, близкие к тем, в каких его армия очутится в Сталинграде. Западные союзники уважительно назовут Сталинград «вторым Верденом». Но общего было мало, разве что руины вместо укрытий. Сталинград никогда не был крепостью, и войны на истребление там никто не планировал. Немцы просто силились захватить его любой ценой, а наши солдаты встали насмерть и не пропустили их.
Катастрофа под Эрзерумом всколыхнула всю Турцию. Народ зароптал — его жертвы, лишения, затягивания поясов, к которым призывали младотурки, оказывались напрасными. Поносили немцев, популярность Энвера падала, на Талаата было неудачное покушение. Вновь поднимала головы оппозиция. Ее арестовывали, вешали. Но дошло до того, что в главной стамбульской мечети Айя-София муллы прокляли немцев и иттихадистов. Правители поняли, что дело пахнет жареным. Энвер, Талаат, министр финансов Джавид-бей принялись закидывать к правительствам Антанты удочки насчет сепаратного мира. Причем каждый изображал себя главой «партии мира», Энвер — противником Талаата, якобы сторонника войны, Талаат — противником Энвера. Направляли уполномоченных для тайных переговоров в Швецию и Швейцарию. Через шведского банкира Валленберга обращались с просьбами о посредничестве к американцам, японцам (через него же в 1944 г. будут искать контактов с американцами Гиммлер и Шелленберг).
Но ни в Англии, ни во Франции, ни в США отклика они не нашли. Лидеры «Иттихада» запрашивали слишком уж много — чтобы русские ушли из Турции, англичане из Ирака, да еще и вернули хотя бы формальную независимость Египту. А за это щедро соглашались дать автономию турецким армянам, которых уже уничтожили. Разумеется, и сам по себе геноцид христиан ничуть не способствовал, чтобы западные руководители смогли протянуть руку младотуркам, замарались-то сильно. Ну а вдобавок, как раз в это время Англия и Франция сговорились поделить между собой земли Османской империи. Россию вообще не поставили в известность, обсуждали без нее, по секрету, и подписали соглашение Сайкса-Пико. Но все же и русские дипломаты ворон не считали, о соглашении узнали. МИД России выразил возмущение закулисными интригами, потребовал допустить к переговорам своих представителей. Не тут-то было! После прошлогодних отступлений нашу страну уже игнорировали, под разными предлогами отказывали. Только когда грянула победа под Эрзерумом, одумались. Согласились, что надо бы учесть и русские пожелания.
В итоге зоной интересов Англии признали Ирак, Аравию, Трансиорданию. Франции отдавались Сирия, Киликия, Ливан, часть Курдистана, области Диарбекира, Харпута и Сиваса. Палестина попадала под международный контроль. А в зону влияния России отходили области Трапезунда, Эрзерума, Вана, Битлиса и часть Курдистана. О проливах речь не шла. Русские считали данную проблему не актуальной, а союзники им, конечно, не напоминали. Да и вообще соглашение Сайкса-Пико не было международным договором. Оно осталось на уровне рабочего документа (Сайкс и Пико являлись второразрядными чиновниками) и по окончании войны все предстояло решать заново.