На стене висели часы со стрелками, а на его рабочем месте были установлены электронные. И на тех и на других было уже почти семнадцать ноль-ноль, но Ллойд, хотя и прожил в Европе уже больше двух лет, все еще не отвык говорить «пять часов вечера».
Ллойд был руководителем объединенной группы, состоявшей почти из тысячи физиков, разрабатывавших эксперименты на Большом ионном коллайдере. Они с Тео почти два года посвятили подготовке к сегодняшнему столкновению частиц. Два года они потратили на работу, на которую могли бы уйти жизни двух поколений. Они пытались воссоздать энергетические уровни, которые просуществовали только наносекунду после Большого Взрыва. [4] В процессе эксперимента они надеялись найти Священный Грааль физики высоких энергий, пресловутый бозон Хиггса [5] — частицу, взаимодействие которой с другими частицами наделяло их массой. Если бы их эксперимент увенчался успехом, им досталась бы и премия Хиггса, и Нобелевская премия.
Весь эксперимент был автоматизирован и четко распланирован по времени. Не было ни рубильника, ни красной кнопки. Ллойд разработал, а Тео закодировал основные модули программы эксперимента, но теперь все управлялось компьютером.
Как только электронные часы показали 16:59:55, Ллойд громко начал обратный отсчет:
— Пять…
Он посмотрел на Митико.
— Четыре…
Она ободряюще улыбнулась. Господи, как же он ее любил…
— Три…
Он перевел взгляд на вундеркинда Тео — восходящую звезду, которой Ллойд когда-то сам мечтал стать но так и не стал.
— Два…
Тео дерзко поднял вверх два больших пальца.
— Один…
«Пожалуйста, Господи, — подумал Ллойд. — Пожалуйста!»
— Ноль.
И тут…
…и тут вдруг все стало иначе.
Резко изменилось освещение в зале управления. Приглушенный свет сменился хлынувшим в окна солнечным светом. Но это не вызвало никакого дискомфорта не потребовалось привыкания. Ллойд не ощутил сужения зрачков. Словно его глаза уже были готовы к увеличению яркости света.
И тем не менее Ллойд оказался не в состоянии управлять собственными глазами. Ему хотелось оглядеться по сторонам, посмотреть, что происходит, но его глаза двигались как бы сами по себе.
Он лежал в постели. По всей видимости, обнаженный. Стоило ему немного приподняться, как он кожей почувствовал хлопчатобумажные простыни. Его голова шевельнулась, и на долю секунды он увидел окна спальни, явно находившейся на втором этаже сельского дома. За окнами виднелись деревья и…
Нет, это просто невозможно! Листья были багряно-красными. А ведь сегодня двадцать первое апреля — весна, а не осень.
Потом в поле зрения попало что-то еще, и он вздрогнул, поняв, что не один в постели. Кто-то лежал рядом с ним.
Он резко отстранился.
Нет… нет, здесь явно было что-то не так. Физически он совсем не отреагировал. Его тело словно существовало отдельно от разума. Но мысленно он в ужасе отпрянул.
Рядом с ним лежала женщина, но…
Черт побери, что происходит?!
Она была старой, с тонкой пергаментной кожей, с белым пушком волос на голове. Ее улыбающиеся губы окружала сетка мимических морщинок, затерявшихся среди более глубоких морщин в носогубных складках.
Ллойд попытался откатиться подальше от старухи но тело отказывалось повиноваться.
Господи, что же такое происходит?
Была весна, а не осень.
Если только…
…если только, конечно, он не переместился в Южное полушарие. Не телепортировался каким-то образом из Швейцарии в Австралию…
Но нет. Деревья за окном определенно были клены и тополя. Значит, он в Северной Америке или Европе.
Он протянул руку. На женщине была темно-синяя рубашка, но не пижамная. На пуговицах, с воротником и несколькими карманами — одежда, какую практичная женщина надела бы для работы по дому или в саду. Ллойд ощутил, как его пальцы прикасаются к мягкой, податливой ткани. А потом…
…а потом его пальцы нащупали пластмассовую пуговицу, согретую ее телом и прозрачную, как ее кожа. Он тут же решительно сжал пуговицу, пытаясь ее расстегнуть. Взгляд Ллойда непроизвольно упал на лицо старухи. Его глаза встретились с ее выцветшими глазами.
Он улыбнулся и почувствовал, как натянулась кожа на щеках. Его рука скользнула под рубашку старухи, нащупала грудь. И снова у него возникло желание отпрянуть, отдернуть руку. Грудь оказалась мягкой, сморщенной, обвисшей, совсем как подгнивший плод. Его пальцы сжали сосок.
Ллойд ощутил нечто странное. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что у него эрекция. Но нет, никакой эрекции не было: просто переполненный мочевой пузырь. Ему срочно нужно было помочиться. Он отдернул руку. Брови старухи вопросительно подпрыгнули вверх. Ллойд слегка пожал плечами. Старуха понимающе ему улыбнулась, словно это было самой естественной вещью на свете: захотеть в туалет в самом начале любовных игр. Зубы у нее были с желтоватым налетом, что естественно в ее возрасте. Но при этом все целые.
Наконец его тело сделало то, чего ему хотелось с самого начала: он отодвинулся от старухи. И тут вдруг резко кольнуло в колене. Он явственно ощущал острую боль, но почему-то игнорировал этот факт. Он спустил ноги с кровати, почувствовав под собой прохладный дощатый пол. Встав, Ллойд сумел лучше разглядеть, что там за окном. То ли позднее утро, то ли ранний вечер. Тень, отбрасываемая одним деревом, падала на тень от соседнего дерева. Сидевшая на ветке напротив окна птица взлетела, испуганная резким движением в спальне. Это был дрозд — крупный, североамериканский, а не малый, европейский. Значит, дом определенно стоял в США или Канаде. На самом деле очень похоже на Новую Англию. Ллойду всегда нравились краски осени в Новой Англии.
Медленной, почти шаркающей походкой Ллойд двинулся вперед. Он понял, что это не загородный, а скорее летний дом. Мебель была разномастной, какой обычно и обставляют летние домики. Тумбочка… Приземистая, грубо сколоченная из досок и обклеенная пленкой «под дерево». Это был первый предмет, который Ллойд узнал. Он купил эту тумбочку в студенческие годы, а потом поставил в комнате для гостей в своем доме в Иллинойсе. Но что эта тумбочка делает здесь, в чужом месте?