Ллойд отошел от пульта конференц-связи и знаками поторопил всех остальных к выходу в холл, украшенный бронзовой доской, когда-то висевшей на одном из зданий, снесенных, чтобы построить центр управления БАК.
На доске было выбито самое первое название ЦЕРНа: «Европейский совет по ядерным исследованиям». Теперь это название фактически ничего не означало, но здесь чтили традиции.
Среди сотрудников, собравшихся в вестибюле, было только несколько афроамериканцев, как теперь принято называть в США чернокожих. Питер Картер, правда, приехал сюда из Стэнфорда, а остальные в основном прибыли прямо из Африки. Было и несколько азиатов, включая Митико. Она тоже пришла в вестибюль вместе со всеми после объявления по интеркому. Ллойд подошел и обнял ее. Слава богу, хоть она не получила никаких травм.
— Есть тяжелораненые?
— Несколько синяков, еще один разбитый нос, — ответила Митико. — Но ничего серьезного. А у тебя как?
Ллойд поискал глазами женщину, ударившуюся головой о стол. Ее пока что-то не было видно.
— Возможно, одно сотрясение мозга, сломанная рука, сильный ожог. — Он немного помедлил. — Придется вызывать «скорую», чтобы она забрала пострадавших в больницу.
— Я об этом позабочусь, — отозвалась Митико и исчезла в главном офисе.
Людей в холле становилось все больше. Собралось уже около двухсот человек.
— Внимание, внимание! — прокричал Ллойд. — Прошу внимания! Votre attention, s'il vous plait! [7] — Он дождался момента, когда все взгляды устремились на него. — Посмотрите по сторонам. Все ли ваши коллеги — те, с кем вы работаете в одном помещении, находятся здесь? Если кто-то, кого вы видели раньше, отсутствует, сообщите мне. Сообщите также о том, не нуждается ли кто-нибудь из присутствующих здесь в срочной медицинской помощи. Мы вызвали несколько машин «скорой помощи».
Не успел он закончить фразу, как из кабинета вышла Митико.
— «Скорой» не будет, — заявила она. — Если и подъедет, то не скоро. Диспетчер сказала, что все машины заняты в Женеве. Похоже, все водители на дорогах отключились. Пока даже непонятно, сколько человек погибло.
ЦЕРН был основан за пятьдесят пять лет до этого происшествия, в 1954 году. Его штат насчитывал три тысячи сотрудников, из которых примерно одну треть составляли физики, еще одну треть — техники и, наконец, треть — администраторы и обслуживающий персонал.
Строительство Большого адронного коллайдера обошлось в пять миллиардов американских долларов. Он был установлен в том же самом подземном туннеле, который пересекал границу Франции и Швейцарии и в котором до того стоял старый, уже не использовавшийся коллайдер ЦЕРНа — Большой электрон-позитронный. Он проработал с 1989 по 2000 год. На БАК были установлены дипольные сверхпроводящие электромагниты с магнитной индукцией десять тесл, предназначенные для разгона частиц по гигантскому кольцу. В ЦЕРНе имелась самая мощная в мире криогенная система. С помощью жидкого гелия магниты охлаждались до температуры всего на 1,8 градуса Цельсия выше абсолютного нуля.
На самом деле Большой адронный коллайдер представлял собой два ускорителя в одном: первый разгонял частицы по часовой стрелке, а второй — против часовой. Поток частиц, летящих в одном направлении, можно было заставить столкнуться с потоком, летящим в другом направлении, и тогда…
…и тогда E = mc2. Вот и все дела.
Уравнение Эйнштейна говорило только о том, что материя и энергия взаимозаменяемы. Если вы сталкиваете частицы с достаточно высокой скоростью, кинетическая энергия столкновения может привести к образованию короткоживущих частиц. [8]
БАК был запущен в 2006 году, и в первые годы его работы производились столкновения протонов с протонами, в результате чего выделялась энергия до четырнадцати триллионов электронвольтов.
Но теперь настало время перейти ко второму этапу. Ллойд Симкоу и Тео Прокопидес возглавили группу разработчиков нового эксперимента. На этом этапе вместо сталкивания протонов с протонами предстояло столкнуть друг с другом ядра свинца, каждое из которых было в двести семнадцать раз массивнее протона. В результате соударений планировалось получить энергию в тысячу сто пятьдесят электронвольтов, что было сравнимо с количеством энергии во Вселенной, образовавшейся всего через миллиардную долю секунды после Большого Взрыва. Достигнув этого энергетического уровня, Ллойд и Тео должны были получить бозон Хиггса — частицу, за которой физики гонялись уже половину столетия.
А вместо этого они вызвали смерть и разрушения невероятного масштаба.
Гастон Беранже, генеральный директор ЦЕРНа, был невысоким крепким мужчиной с пышной шевелюрой и острым носом, похожим на клюв. В тот момент, когда произошли все эти странные явления, он как раз сидел в своем кабинете. Это был самый большой кабинет в комплексе ЦЕРНа. К письменному столу Беранже примыкал длинный стол для заседаний из натурального дерева. У стены стоял неплохо укомплектованный бар с зеркальной задней стенкой. Сам Беранже спиртных напитков не употреблял — уже не употреблял, поскольку нет ничего тяжелее, чем быть алкоголиком во Франции, где за каждой трапезой вино течет рекой. До начала работы в ЦЕРНе Гастон жил в Париже. Но когда в ЦЕРН приезжали важные персоны, желавшие узнать, на что идут их денежки, он должен был иметь возможность угостить их бокалом вина, не показывая при этом, как отчаянно ему хочется к ним присоединиться.
Конечно, поскольку Ллойд Симкоу и его правая рука, Тео Прокопидес, в тот день проводили такой важный эксперимент на БАК, Беранже следовало бы скорректировать свое расписание и побывать в центре управления коллайдером. Но, как обычно, образовались какие-то важные дела. Если бы он лично присутствовал при каждом запуске коллайдера, то пришлось бы бросить работу. Кроме того, ему нужно было подготовиться к встрече с представителями «Гек Альстхом», назначенной на завтрашнее утро, и…
— А ну, подбери!
У Гастона Беранже не было никаких сомнений в том, где он находится: это был его дом на правом берегу Женевского озера. Те же самые стеллажи из магазина «ИКЕА», тот же диван, то же большое удобное кресло. Но вместо стоявшего на подставке телевизора «Сони» на стене висела плоская панель. Передавали трансляцию международного матча по лакроссу. [9] Первая команда явно была из Испании, а вторую Гастон никак не мог узнать. Форма у спортсменов была зелено-лиловой.
В комнату вошел молодой человек. Его Гастон тоже не узнал. Он был в черной кожаной куртке, которую с ходу бросил на подлокотник дивана. Куртка тут же сползла на застланный ковром пол. Маленький робот — не больше обувной коробки — выкатился из-под стола и направился к упавшей куртке. Гастон ткнул в робота пальцем и рявкнул: