И глядит она на эту стенку своими погаными глазами. И видит, будто в стенке какая-то неловкость. Или, я так скажу, выпуклость какая-то четырехугольная.
Или она сразу подумала, что это денежный ящик. Или ей мелькнула идея, будто генерал замазал в стенку свои разные ценности перед тем, как драпануть за границу. Одним словом, неизвестно, что она подумала.
Только вскочила она на свои жидкие ноги. Начала руками хвататься за стенку. Начала обойки отрывать.
Только видит – ей не можно своими дамскими руками капитальную стенку разобрать. И тогда она бежит крупной рысью до своего знакомого Головкина.
Бежит она, эта типичная выразительница мелкобуржуазной стихии, до своего знакомого, пролетария Григория Ефимовича Головкина. Говорит ему разные мелкобуржуазные слова. И тянет его до своей квартиры.
Приходят они в ее квартиру и производят осмотр.
Товарищ Головкин говорит:
– Вот чего. Без сомнения чего-то там есть. Я еще не знаю чего, но чего-то, одним словом, есть. Тем более, кирпич лежит не так, как ему следует лежать.
И тогда они оба-два кидаются на стенку. Срезают обои. Колупают известку. Дорываются до народных кирпичей. И вынимают эти кирпичи.
Вынимают они по кусочкам кирпичи и видят: ничего нету. То есть, абсолютно, совершенно ничего нету, кроме небольшого оседания капитальной стенки. И через это кирпичи лежат несколько боком и навевают разные мысли и грезы.
Тогда они начали поскорей обратно кирпичи всовывать. А только это у них очень безобразно получилось. Так что это дело невозможно было скрыть. Тем более, ихний сосед услыхал суетню и тоже, не будь дурак, начал рыться в стене со стороны своей комнаты. И тоже дорылся до самых кирпичей.
Так что произошла форменная огласка делу.
А очень их троих крыл уполномоченный. И даже, как будто бы, теперь хочет передать в суд за жульнические мысли и за порчу государственного имущества.
Так что, собственно говоря, это дело еще не закончилось.
И хотя дело не закончилось, тем не менее наша молодая общественность может предъявить свои права.
Позвольте, скажут, а чего, собственно, автор хотел сказать этим художественным произведением?
Чего он хотел выяснить?
И, может быть, вообще – автор нытик и сукин сын?
Дозвольте тогда объясниться. Тут просто-напросто рассказан небольшой фактик с нашей ленинградской жизни.
И, в крайнем случае, под этот фактик можно подвести базу. Дескать, мелкобуржуазная стихия зашевелилась. Копает стену. Ищет клад. И тем самым хочет поправить свои пошатнувшиеся делишки.
Теперь все получилось в порядке дня.
Извините за беспокойство.
Конечно, город Минусинск – это вам не Москва.
Это в Москве бывает все быстро, спешно и в ударном порядке. А тут, так сказать, наоборот и совсем напротив. Тут течение жизни медленное. Все идет с прохладцей. Никто зря на дело не кидается. А если чего и делают, то подумавши несколько дней. Иначе, наверное, сибирский суровый климат не дозволяет.
А произошел в этом самом Минусинске такой драматический эпизод.
Уперли деньги у одного товарища. Одним словом, свистнули какую-то сумму у одного физкультурника из «Динамо».
Как именно и при каких обстоятельствах произошел этот кошмарный случай – мы не знаем. Газета «Власть труда» не сообщает этих подробностей. А мы сами не можем на таком расстоянии угадывать.
Мы только знаем, что потерпевший был вполне симпатичный гражданин. И что днем у него еще шуршали эти деньги в кармане. А к вечеру и шуршать перестали – уперли.
И хотя очень расстроился наш потерпевший гражданин, однако присутствия духа не потерял.
Он тотчас смотался в адмотдел, поднял там тревогу и объяснил, сколько у него денег уперли и кто именно упер.
Он подозревал одного человечка.
В отделе говорят:
– Это, говорят, хорошо, что вы подозрение имеете на определенное лицо. Это очень помогает расследованию. Главное – мы теперь знаем, у кого ваши деньги искать. Мы небольшой обыск произведем, и ваше лицо, как пить дать, засыпется. Считайте свои деньги обратно в кармане.
Очень все порадовались этим словам и со спокойной душой разошлись по домам.
И снова в городе потекла жизнь тихая и спокойная. Днем снежок сыпется. Ночью луна сияет на небосводе. Одну ночь луна сияет. Потом вторую ночь сияет. Третью ночь сияет.
И вот в эту третью ночь адмотдел, обдумавши все до тонкости, пошел делать обыск у несчастного гражданина, на которого пало тяжелое подозрение.
Конечно, в Москве или в Ленинграде сделали бы этот обыск немного побыстрей. Ну, в тот же день вечером. Или на другой день. Но для провинции и это – достижение.
Газета подтверждает наши мысли:
«Вместо того чтобы обыск у этого гражданина сделать в тот же вечер, адмотдел соизволил прийти с обыском через два дня. Ясно, что ничего обнаружить не удалось».
Дело, так сказать, закончилось к общему благополучию, и снова жизнь в городе потекла ровно и без перебоев. У потерпевшего снова, небось, завелись деньжата. А который спер, тот, небось, уже поистратился. И снова, небось, обдумывает свои мелкие делишки.
Сыпется снежок в Минусинске. Температура – минус восемнадцать.
Неинтересный климат!
Вот говорят – спецеедство. Спецов, дескать, заедают. Дескать, им дыхнуть не дают. Это – грубые слова и ничего больше.
Вон в Славянске специально для них дом отгрохали. Специально для инженеров. Пущай живут. Пущай не страдают. Пущай работают.
Теперь является вопрос – кто этот дом производил? Кто его строил? Надо полагать – его строили сами товарищи инженеры. Какие-нибудь, наверное, гражданские инженеры с высшим образованием. Хотя если на дом со стороны поглядеть, то высшего образования не можно увидеть. Потому небольшой изъян в глаза бросается.
Нам в Славянске не приходилось бывать. Так сказать, выражаясь старым языком, Господь Бог оберег нас от этого грустного путешествия. И в силу этого нам не пришлось полюбоваться на инженерский домик. Но «Рабочая газета» пишет:
«На Харьковской улице построен дом для инженеров. Но выдвинули его на целую сажень на тротуар, поэтому дом придется перестраивать».
Первоначально у нас мелькнула идея – в Славянске гнойник открылся. И появились вредители. Потом видим – нет. Домишко построен для себя. Так что подозрения излишни.
И потом, в чем дело? Чего такое значит одна сажень в общем государственном строительстве? Если бы они домик поперек улицы поставили, тогда действительно трудновато пришлось бы пешеходам и гражданам (гляди рисунок).