Посторонние проникли в комплекс через южный грузовой терминал – там, где к нему примыкал лабиринт старых бомбоубежищ и тоннелей подземного города.
– Сколько их? – спросила Чжайинь у Чан Суня.
– В настоящий момент это неизвестно. – Прижимая к уху наушник, подполковник выслушивал донесения оперативных отрядов, спешащих на место прорыва; другой рукой он указал на несколько мониторов. – Сейчас мы отматываем назад видеозапись с ближайших камер.
На указанных мониторах изображение быстро поползло в обратную сторону. Наконец оператор поднял руку.
– Вот здесь, – сказал Чан.
Чжайинь вместе с подполковником подошла к экрану. Оператор прокрутил запись момента проникновения в комплекс. Съемка велась камерой, направленной на ворота, и Ляо увидела, как несколько человек ворвались внутрь и оглушили случайно встретившегося им рабочего.
Отстранив оператора, Сунь протянул руку к панели и нажал клавишу, останавливая изображение. Затем он по очереди подвел курсор ко всем лицам на экране. В синих рамках появились нечеткие увеличенные изображения.
– Всего их шестеро, – ответил подполковник на вопрос своего начальника. – Одна женщина, пятеро мужчин. Все в военной форме.
– Это наши люди? – подавшись к экрану, спросила Чжайинь.
Она не исключала возможности того, что Министерство государственной безопасности решило провести внезапную проверку охраны комплекса, и все-таки интуитивно чувствовала, что это не учебная тревога.
Чан подтвердил ее опасения, указав на одно увеличенное лицо. Мужчина снял темные очки, открывая большие европейские глаза.
– Это американцы, – оглянувшись на Ляо, сказал Сунь. – Я в этом уверен.
Та была поражена этой неслыханной дерзостью.
– Где они?
– Проникнув в комплекс, американцы покинули зону видеонаблюдения у грузового терминала, – устало вздохнул Чан. – Но они не смогут прятаться долго. Если их не зафиксирует другая камера, то обнаружит одна из поисковых групп.
– Сколько человек обеспечивают безопасность комплекса?
– Больше сотни. – Подполковник расправил плечи. – Поскольку все ворота заперты и к ним приставлена усиленная охрана, американцы в ловушке. Их захват является лишь вопросом времени.
Чжайинь кивнула, делая над собой усилие, чтобы успокоиться. Встревоженная этим нападением, она в глубине души была рада, что оно наконец произошло. С самого начала генерал-майор подозревала, что американцы направили сюда оперативную группу, однако до настоящего момента эта угроза была чисто гипотетической – неизвестная величина, неподвластная контролю. Теперь же угроза стала осязаемой: ее можно было устранить, а может быть, даже обратить в свою пользу.
– Женьсяо Сунь! – окликнул Чана один из операторов.
Вслед за подполковником Ляо прошла к другой группе мониторов, надеясь на то, что американцев обнаружили. Однако на экране была картинка, поступающая из вивисекционной лаборатории. Чжайинь нахмурилась, увидев Марию Крэндолл, захватившую заложника. Судя по всему, операция была прервана.
Китаянка печально покачала головой. Все усилия Марии тщетны. Несомненно, ею двигало сострадание к подопытному.
«От собрата-ученого я ожидала иного».
С другой стороны, американцы очень часто оказываются мягкими там, где должны были бы проявить жесткость. Они слишком изнеженны, слишком уверены в собственном превосходстве, слепы к изменению баланса сил в новом тысячелетии…
Все обстоит совершенно иначе в Китае, где суровые уроки жизни преподаются в раннем возрасте.
«Похоже, доктор Крэндолл, у вас пробелы в образовании».
– Соедините меня с лабораторией, – приказала Чжайинь.
Чан передал ее распоряжение оператору. Тот постучал по клавишам и протянул ей радиомикрофон:
– Я включил громкоговорители.
– Отлично. – Ляо поднесла микрофон ко рту. – Доктор Крэндолл, прошу вашего внимания.
На экране было видно, как Мария отступила на шаг, увлекая за собой главного хирурга. Она подняла взгляд на установленные под потолком громкоговорители.
– Вижу, вы в панике, но позвольте заверить вас в том, что эта сирена была лишь рутинной проверкой, – сказала Чжайинь, прибегнув ко лжи, чтобы лишить коллегу малейшей надежды на спасение. – И все же я хочу на всякий случай предупредить вас о том, что все двери заперты.
А вот это уже не было ложью.
Марии некуда было идти.
– Доктор Крэндолл, и с вами, и с вашим подопытным все будет в порядке. К сожалению, этого нельзя сказать про вашего товарища.
Девушка оглянулась на ряд окон за спиной.
– Я вас предупреждала, – добавила Чжайинь.
«Теперь пришло время преподать тебе урок».
11 часов 55 минут
Ковальски стоял в клетке, встревоженный внезапной тишиной, наступившей вслед за воем сирен. Проведя взаперти почти три часа, он уже смотрел на свою тюрьму лишь как на автомат, выдающий корм находящимся снаружи чудовищам. Когда зазвучали сирены, великан принял их за колокольчик, звонящий к обеду, и решил, что это его конец.
Но шум напугал не его одного.
Вой сирены, раскатившийся громкими отголосками по тесному пространству загона, возбудил огромных горилл-гибридов. Некоторые из них поспешно отступили в свои пещеры, опуская головы, чтобы спрятаться от шума. Другие, наоборот, придвинулись ближе к клетке, окружая своего вожака. Сам полутонный гигант с серебристой грудью сидел на корточках перед дверью клетки, не обращая никакого внимания на суматоху, и единственным свидетельством того, что чудовище не было глухим, было то, что оно обернулось на окна наверху и сверкнуло глазами.
Даже Джо посмотрел туда, надеясь хотя бы мельком увидеть Марию, снова и снова повторяя себе один и тот же вопрос:
«Что там происходит?»
Он опасался, что к этому времени хирурги уже закончили оперировать Баако. Ему хотелось утешить Марию, предложить ей поддержку, пусть и слабую, и при этом он старался не думать о судьбе Баако, отчего внутри него только все туже сжимался комок ярости.
Какое-то движение привлекло внимание Ковальски к волосатой горе, застывшей перед дверью его клетки. Огромная горилла принялась медленно раскачиваться из стороны в сторону. Джо встретился с нею взглядом и увидел, что гигант пристально смотрит ему в лицо.
«Похоже, этому приятелю что-то известно».
Ковальски прижался спиной к стальным прутьям решетки, жалея о том, что не может просочиться между ними. Тут вверху послышался громкий скрежет стальных шестеренок – и дверь клетки начала медленно опускаться вперед.
«Твою мать!..»
30 апреля, 23 часа 02 минуты по эквадорскому времени