– Ладно, переживут. Не сахарные, – махнул рукой Алексей, закидывая рюкзак за спину.
– Переживут, – согласно кивнул Максим. – Ты профессора уже проверил?
– Черт, забыл, – охнул Алексей и, подхватив автомат, рысью помчался к шефу.
Несмотря на отсутствие помощника, Васильев сумел самостоятельно скатать спальник и привязать его к рюкзаку, и теперь с кряхтением закидывал готовый рюкзак на плечи. Алексей придержал тяжелый рюкзак и, озабоченно заглянув в лицо профессору, тихонько спросил:
– Как вы, Олег Борисович?
– Почти нормально, Лешенька, – улыбнулся Васильев. – Ноги вот только с непривычки болят. И спина. Старый совсем стал.
– Потерпите до следующей ночевки. Вечером я вам массаж сделаю – к утру как новенький будете, – пообещал Алексей, пытаясь приободрить старика.
Благодарно улыбнувшись, профессор с тихим стоном выпрямился и, похлопав его по плечу, ответил:
– На вас наша безопасность, Алеша, так что сосредоточьтесь на главном. А я как-нибудь дотерплю до цивилизации. Не такая уж я развалина.
– Если что, сразу зовите меня или доктора. Не геройствуйте и не терпите. Лучше вовремя остановиться, чем потом кого-то на себе нести. В таких делах ненужный героизм хуже предательства, – быстро проговорил Алексей, продолжая внимательно вглядываться в осунувшееся лицо шефа.
– Обещаю, Леша, – улыбнулся Васильев, поправляя лямки рюкзака.
Убедившись, что профессор держится молодцом, Алексей громко велел всем выстроиться в колонну и, проверив, чтобы никого не забыли, двинулся в путь. К середине дня члены экспедиции взмолились об отдыхе. Понимая, что такими темпами он просто загонит людей, Алексей объявил короткий привал, разрешив им съесть немного сухарей и попить воды.
Понимая, что говорится это не из вредности, а в силу необходимости и на основе опыта, люди покорно слушались.
Через полчаса Алексей решительно отдал команду к движению. Ворча и стеная, беглецы разобрали рюкзаки и, выстроившись в колонну, отправились дальше.
Лагерь разбивали уже в темноте. Вскипятив воду все на том же примусе, к которому хозяйственный доктор прихватил целую канистру керосина, Алексей дождался, пока все немного отдохнут, и решительно подошел к профессору:
– Олег Борисович, ложитесь на живот, я вас разомну.
– Не надо, Лешенька. Со мной все в порядке, – стал отказываться профессор, но Алексей был неумолим.
Чуть не силой уложив старика на спальник, он ловкими, привычными движениями размял тому спину и ноги, внимательно следя, чтобы случайно не потянуть какую-нибудь мышцу. С интересом наблюдавший за ним доктор, одобрительно кивнул и, присев рядом, спросил:
– Сколько лет в спорте?
– Без малого десять. А что?
– Заметно. Профессионально работаешь.
– Алексей, может, вы и мне массаж сделаете? – неожиданно попросила одна из женщин.
– Конечно. Ложитесь, – вздохнул Алексей, поднимаясь на ноги.
– Отдохни, я сам, – остановил его Максим, быстро подходя к женщине. – В конце концов, это я экспедиционный врач.
Кивнув, Алексей закинул на плечо автомат и принялся обходить лагерь по периметру. Берта окликнула его, когда парень проходил мимо. Присев рядом с девушкой, он вздохнул и с участием спросил:
– Как нога? Я не слишком гоню?
– Ноет, но рана несерьезная. Можно сказать, царапина. Я хотела спросить: а ты уверен, что на лагерь нападут?
– К сожалению, уверен. Они пришли за мальчишкой, и если уж начали применять оружие, не остановятся. Не хочу тебя пугать, но для этих людей чужая жизнь ничего не значит. Здесь, в горах, все по-другому. Не так, как ты привыкла.
– А кто могут быть эти люди?
– Не знаю. Может быть, торговцы наркотиками, а может, какая-нибудь секта.
– Секта? Почему именно секта? – насторожилась Берта.
– Видела татуировку на плече у парня?
– Конечно.
– Так вот: это знак ордена воинов-жрецов. Знак Черного солнца. Такими часто пользовались во время Второй мировой войны, обозначая таким образом, какой службе принадлежит та или иная вещь. Сама понимаешь: орден, секта… А если вспомнить, что в те времена в Непал из Германии регулярно отправлялись экспедиции, то можно догадаться, откуда он тут взялся. А можно теперь я спрошу?
– Конечно.
– Откуда ты так хорошо русский знаешь?
– У меня бабушка русская. Во время войны ее вывезли с оккупированной территории, а когда война кончилась, она осталась в Западной Германии. В общем, долгая история, но мой дедушка, один из выживших немецких коммунистов, случайно познакомился с ней и женился. Появилась моя мама, потом я. Но язык бабушка никогда не забывала и меня научила. Так что я иногда даже шутки русские понимаю.
– Это сложно, – усмехнулся Алексей. – Интересно получается: куда на карту ни ткни, обязательно в русского попадешь.
– Разве это плохо?
– Я этого не говорил.
За их разговором из темноты внимательно наблюдали злые серые глаза. Продолжая болтать, Алексей незаметно передвинул автомат под локоть. Вот уже двадцать минут его не покидало ощущение, будто в него кто-то целится. Под каким-то несущественным предлогом прекратив разговор, он поднялся и, выйдя за границу лагеря, настороженно замер.
В этот момент он был больше хищным зверем, чем человеком. Опаленный огнем войны, Алексей научился прислушиваться к собственным инстинктам, и сейчас он больше полагался на слух и обоняние, чем на зрение. Но вокруг было тихо. Еще раз осмотревшись, Алексей понял, что напрягшее его чувство – не ошибка и не сбой усталого организма. Все было гораздо проще. Кому-то в лагере очень не нравились его беседы с Бертой или то, что в этом походе старшим стал он.
Другой причины Алексей не находил. Заметив странные перемещения бойца, Максим поднялся со спальника и, подойдя, тихо спросил:
– Ты чего встрепенулся?
– Да так, послышалось кое-что, – попытался отговориться Алексей.
– Ты мне лапшу-то не вешай. «Послышалось». Рассказывай, что почуял, – потребовал доктор.
– Да понимаешь, такое впечатление было, что кто-то в меня целится. Вот и решил проверить.
– Специально мишень изображал? Дурак. Нет здесь никого. Это, похоже, кто-то из лагеря за тобой наблюдал.
– А ты откуда знаешь? – растерялся Алексей.
– Все просто. Хотели бы убить, уже убили бы. Здесь стесняться некого. А учуял ты это после того, как с девчонкой заговорил. Выходит, у твоей красавицы есть тайный воздыхатель, которому ваши посиделки очень не нравятся. Вот он за вами и следил. А так как ты парень битый, нутром опасность учуял. Запомни: мысль – она материальна.
– Это мне еще тренер говорил, – усмехнулся Алексей.