— Парень, что это все значит?
Сал знал, что надсмотрщика информировали о его визите. Тем не менее он ответил вежливо, певучим голосом, с акцентом, какой ожидают от чернокожего, когда тот стоит перед сердитым белым человеком.
— Мастер Люк, разве вы не слышали, что я снова здесь работаю? Я буду вести книги мисс Рины и набирать наемных работников?
— Я знаю, что она использует тебя, чтобы ты набирал работников на поля, — ответил Люк. — Но я не об этом спрашиваю. Ты что, совсем выжил из ума, раз стучишь в парадную дверь?
Сал почувствовал, как Флорри прижалась к нему. И снова он ответил спокойно. Но на этот раз он и не пытался говорить с акцентом. В присутствии жены он все еще говорил так, как разговаривают в хижинах. Среди людей нового Юга, когда это диктовалось обстоятельствами, он научился говорить на языке белых людей.
— Мы сейчас свободны, — заявил он. — Вы не слышали об этом?
— Я это хорошо знаю, — ответил надсмотрщик. — Но я этому все еще не могу поверить. Веди свою жену к крыльцу кухни. Я схожу за миссис Селби.
— Мисс Селби сказала, что мы можем войти.
Сал стоял на своем, пока надсмотрщик не сжал пальцы в кулаки. Он ждал, когда Люк Джексон опустит руку. Затем он провел Флорри в дом, не обращая внимания на Люка, смотревшего мрачно и сердито.
Во время прежних визитов он видел голые комнаты, завернутые в марлю подсвечники и паркетные полы без ковров. По мере того, как сокращалось количество слуг, хозяйка Селби заботилась о доме, как могла: то обстоятельство, что знаменитая двойная гостиная сейчас служила конторой, красноречиво свидетельствовало о переменах. Бухгалтерские книги плантации лежали открытыми на длинном столе на козлах, страницы освещал солнечный свет, лившийся через застекленные двери без занавесок. С Нового года, после того, как звонкая монета закончилась совсем, эта гостиная служила местом для аукциона. Здесь кишело армейскими подрядчиками и южанами, сотрудничавшими с северянами, а мебель и вещи из Большого Дома продавались с молотка тому, кто платил самую высокую цену.
Это было трудное время, но Селби выстоял даже после того, как плантацию ощипали догола. Теперь Сал, если верить слову мисс Рины, мог считать, что дела пошли в гору.
Спрашивая себя, чем объясняется такое изменение, Сал не мог найти ясного ответа. Ходили упорные слухи, что брат мисс Рины прислал деньги, поскольку в это время он в Мексике сколотил новое состояние, выступая посредником между Максимилианом и эмигрировавшими конфедератами. Так что вполне логично, что Квентин Роули мог прислать деньги в Селби из этого далекого Эльдорадо… Сал перестал ломать голову над этой загадкой. Мисс Рина говорила, что в наличии имеются деньги. Пока этого было достаточно.
Раскладывая бухгалтерские книги, он понял, почему Люк Джексон был так раздражен. Попытки надсмотрщика сбалансировать бюджет за первый квартал 1865 года закончились провалом — он плохо знал арифметику, о чем свидетельствовали подчистки и размазанные чернила. Однако было видно, что продажа мебели и других вещей принесла кругленькую сумму. Сопоставляя счета продаж с записями в книгах, Сал задавался вопросом, не распродала ли мисс Рина умышленно свой дом, чтобы оплатить первый послевоенный посев. Более пристальное изучение книг открыло еще кое-что. Хозяйка Селби, опасаясь массового бегства рабов, оплатила их питание. В кассе еще оставалось несколько сотен золотых долларов. Но во время беспощадной конкуренции потребуются тысячи долларов, чтобы засеять новый урожай.
— Похоже, вы занялись хозяйством, мастер Люк, — сказал Сал. — Вы хорошо справились.
Надсмотрщик топтался в фойе, прижав к бокам стиснутые в кулаки руки.
— Значит, ты меня все еще называешь мастером Люком, — прорычал он. — Как же мне тебя называть — мистером Саладином?
— Будет вполне достаточно Сал, к тому же у нас нет повода ссориться. Разве мы всю войну не работали вместе на мисс Рину? Разве я не закрывал бухгалтерские книги?
— Пожалуйста, занимайся этими проклятыми книгами, — угрюмо сказал надсмотрщик. — Признаюсь, я в них ничего не соображаю. Я также признаюсь, что в Округе Крей не найдется человека, который сможет завтра вывести на поля двести работников…
— Конечно, я выведу, мастер Люк. — Они уже ждут…
— Разумеется, мы сможем договориться.
— Обязательно, — сказал Сал. — Пусть это вас не волнует. Можно считать, что семена хлопка уже почти засеяны, если мисс Рина сможет выплатить нам зарплату.
— Она готова платить. Но не забывай свое место, парень. Если ты сейчас работаешь в гостиной, это не значит, что я не могу спустить с тебя шкуру.
Пригрозив страшной карой, Люк вышел. Спустя некоторое время Сал услышал его шаги на непокрытой ковром лестнице и догадался, что тот пошел за своей хозяйкой.
Флорри отступила к ближайшему окну как птичка, готовая выпорхнуть. Сал пальцем указал на диван, один из немногих предметов мебели, оставшихся в комнате.
— Девочка, садись сюда, — приказал он. — И сложи руки как леди. Сколько мне тебя учить?
— Сал, хватит дерзить. Я не имею права сидеть. Только не в доме мисс Рины.
— Делай, что я тебе говорю, и перестань трястись.
Он удобно уселся за столом и продолжал спорить не столько с Флорри, сколько с незримым антагонистом, имя которого он точно не знал. Проверяя последнюю книгу, которая была открыта на текущем месяце, он резко вдохнул воздух и забыл о своих страхах, увидев значившиеся в ней цифры.
— Девочка, пятьдесят тысяч долларов! Так много денег не может быть!
Но когда он снова взглянул, цифры, написанные жирными черными чернилами, значились на том же месте. Пятьдесят тысяч в золоте, размещенные для Селби Холла на банковском счете брокерской фирмой «Кэртис и Бартон» в Лондоне… «Кэртис и Бартон» были посредниками плантации за рубежом: они могли продать урожай за любую валюту, как только хлопок будет уложен в тюки.
Надо сказать, Квентин Роули вовремя поддержал сестру. Только одного Сал никак не мог понять — и он решил, что это не его дело. Чек, который «Кэртис и Бартон» выписали на лондонский счет Селби, пришел из банка в Филадельфии. Зачем Квентину Роули, который все еще находится в Мексике, прибегать к содействию столь далекого посредника?
Довольный Сал раздумывал над великолепной записью черными чернилами. Послышались шаги в холле. Он вскочил, когда вошла мисс Рина. Улыбка хозяйки говорила о том, что Сала здесь ждали. Сегодня Рина надела свободный халат, полностью скрывавший ее фигуру. Она казалась довольной собой и всем миром. Сал спрашивал себя, не объясняется ли ее настроение отчасти тем, что она готовится стать матерью — растущее в ее утробе дитя стало защитой от судьбы.
— Как хорошо, что ты так быстро приехал, — тепло сказала она. — Вы оба хорошо выглядите. Лучше, чем я с тех пор, как закончилась война.
Сал заметил, что Флорри не удержалась от машинального реверанса, но она нашлась сказать: