В ответ на ее просьбу от толпы зрителей отделились два человека и заспешили с лобного места. А пока все ждали возвращения гонцов, каждый из зрителей старался рассмотреть поближе драгоценный подарок.
Чанг спрашивал себя – неужели эти люди настолько богаты и настолько сведущи в мастерстве изготовления клинков и в искусстве магии, что могут позволить себе вот так спокойно вручать такие подарки даже не победителям всего состязания, а всего лишь героям одного дня? Что же тогда они преподнесут настоящим триумфаторам по итогам всего турнира?
У него были все шансы узнать, что это будет. Теперь он твердо намеревался выиграть все оставшиеся поединки – ради таких даров стоило напрячь все силы – здесь не могло быть никакого сомнения.
Наконец, принесли боевой топор и кусок ткани. Ткань была очень странной – одновременно блестящей и очень плотной. Она напоминала шерсть, но Чанг еще никогда не встречал такой ровной и переливающейся шерсти.
Ведунья Тон вновь потребовала тишины:
– Вы можете меня спросить, – сказала она, обращаясь к людям, стоящим вокруг, – имеет ли право чужак, хоть он и наш гость, получить такой дар? На что я могу вам ответить – разве он не сражался наряду со всеми? Разве он не бился с лучшими из лучших? Разве он не одолел их в честной борьбе? Разве он не спас нашего родственника от чудовищного порождения темной магии, а заодно и многих из нас? И разве наши лучшие бойцы не пытались его одолеть?
Но небеса распорядились так, чтобы этот подарок достался именно ему, а небеса всегда правы. И если это произошло, то, следовательно, так и должно быть. Поэтому сегодня мы вручим командиру Чангу этот клинок, да не обнажит он его никогда во имя неправого дела!
– Теперь я хочу кое-что прояснить, – ведунья выпрямилась и как будто сразу стала выше на голову. В ее речи зазвучали повелительные нотки, и Чанг подумал, что именно она и является настоящим вождем своего народа:
– Вы все знаете, что по заветам предков наша магия не должна покинуть пределы нашего города. Она и не покинет! Посмотрите на этот меч – он не может жить долго без своих ножен! Без них он просто рассыплется в пыль. Магия ножен сама не убивает, она не направлена против человека, она не затуманивает разум, она просто является частью самого меча!
– Ножны изготовлены из ростка священного Ар, – ведунья Тон жестом показала на дерево, – оно милостиво позволило нам им воспользоваться. В этих ножнах – продолжение жизни самого Ар, поэтому они по-настоящему живые. Но они не могут жить вдали от своей матери. Стоит им отдалиться на сколько-нибудь значимое расстояние от нее, они умрут. А вместе с ними умрет и этот драгоценный меч.
Ведунья замолчала. Было видно, что смысл всего сказанного ею постепенно доходит до собравшихся вокруг людей. Чангу же сразу стало все понятно – никогда он не сможет забрать этот подарок с собой в степь, ему нужно будет выбрать – либо оставить его здесь, либо своими руками разрушить его – когда умрут ножны, и меч умрет вместе с ними.
Чанг подавил рвущийся из груди крик отчаяния. Сейчас он был похож на ребенка, которого поманили чудесным лакомством, и тут же отняли, сообщив, что он никогда не сможет его отведать.
Такова была цена гостеприимства Джеррда, ведуньи Тон и их народа. За его победу они наградили Чанга бесценным даром, но которым он, увы, не мог воспользоваться!
К такому повороту событий ему следовало подготовиться изначально – и как он мог только подумать, что ему удастся увезти с собой такой подарок! Чанг молча отвернулся, стараясь скрыть свое горькое разочарование. Ему пришлось собрать все силы, которые у него еще остались, чтобы загнать внутрь себя нахлынувшую жгучую ярость и снова принять спокойный вид. И только одно безмятежное небо знало, чего это ему стоило!
А между тем толпа вокруг радостно шумела – теперь ни у кого не оставалось сомнений в мудрости их старейшин! Одним изящным решением были соблюдены все традиции и одновременно не нарушен основополагающий закон этого народа – никогда и ни при каких обстоятельствах не позволять чужакам воспользоваться их секретами!
Чанг чувствовал себя оскорбленным до глубины души. Но он уже овладел собой и теперь стоял, слегка улыбаясь, смотря, как ликуют вокруг него люди. Он опять видел в них только чужаков.
Вдруг он почувствовал направленный на него взгляд, резко обернулся и увидел Илию, смотревшую в его сторону. Она, в отличие от других, совсем не выказывала радости – напротив, ему показалось, что она выглядит грустной и задумчивой. И почему-то рядом с ней сейчас не было ее жениха.
И снова душа Чанга метнулась навстречу Илии, но он в который уже раз подавил в себя внезапный порыв, холодно взглянул на нее и отвернулся. Теперь ему уже казалось, что здесь нельзя верить никому, а тем более девушке, с которой ему так хотелось быть рядом.
Постепенно радостное оживление толпы сменилось тихим перешептыванием. Чанг еще немного постоял, посмотрел по сторонам, чуть-чуть подумал и спустился вниз с пьедестала. Он уже не считал себя победителем, ему хотелось только добраться до постели.
Не обращая внимание на недоуменные выкрики из толпы и вопросительный взгляд старосты и колдуньи, он подошел к своим воинам, медленно и молча раскланялся на все четыре стороны и в окружении солдат двинулся к дому. Их никто не преследовал и никто не окрикнул.
Внутри Чанга кипел гнев, но, с другой стороны, разве мог он винить этих людей? А за что? Разве они не выполнили свое обещание, разве они отказали им в воде, еде и крове над головой? Теперь он и его люди платят назначенную цену – они участвуют в турнире и стараются победить, тем самым превознося мощь и силу воинов Повелителя Степи.
А на что он мог еще рассчитывать? Что ему окажут здесь честь и преподнесут бесценные дары? Конечно, предполагать подобное было очень глупо с его стороны.
Чангу очень хотелось опять оказаться в родном племени, посидеть у костра в своей юрте, вспомнить деда и неспешно поговорить с гостями. А еще ему хотелось раз и навсегда покинуть эти земли. Но придется потерпеть. Условия соглашения с Джеррдом пока еще никто не отменял.
Чанг еле переставлял ноги. Он был предельно измотан, а история с якобы подаренным ему мечом окончательно лишила его сил. Обида всегда бьет сильнее, чем физическая рана. Он понимал, что ему не на что злиться, но пока ничего не мог с собой поделать. Его воины тоже молчали. Они чувствовали, что испытывает сейчас их командир, и предпочитали лишний раз его не тревожить.
Когда они добрались до дома, уже окончательно стемнело. Чанг постепенно приходил в себя – все-таки чувствовалась закалка умудренного опытом человека. Потеря меча уже не казалась ему чем-то настолько важным, что могло бы навсегда омрачить дальнейшее его существование. Тем более – он даже не успел подержать его в руках.
Пока солдаты готовили ужин (продукты уже были разложены на столе) Чанг пытался восстановить душевное равновесие.
Насчет прошедшего дня у него все еще оставалось двойственное ощущение, и это было совсем неправильно. Нельзя ложиться спать, если твой разум смущен, и чувства находятся в разброде. В этом случае ты проснешься совершенно разбитый и обессиленный. А Чанг не мог себе этого позволить – в конце концов, любые подарки были совершенно неважны, но главным было сохранить жизнь себе и своим солдатам и вернуться домой со столь важными сведениями.