Искрилось вино в бокалах. Неслышно входили и выходили слуги, принося на золотых тарелках изысканные яства. Елизавета вознесла молчаливую молитву, поблагодарив Бога, что в конце лета ее жизни Он послал ей этого герцога. Особенно теперь, когда Роберт был навсегда для нее потерян. К концу вечера Елизавета признавалась себе, что не встречала более покладистого человека.
Те же слова она повторила советникам и фрейлинам. Симье она призналась, что захвачена в плен и побеждена любовью:
– Я еще не встречала мужчину, чей характер и поступки были бы столь мне приятны!
– То же самое герцог сказал мне после встречи с вашим величеством, – заметил Симье, заставив сердце Елизаветы трепетать от радости.
– Я так счастлива, что сумела увидеть не портреты, а живой оригинал, – с воодушевлением говорила она. – Внешность герцога меня просто очаровала. Я восхищена им больше, чем любым мужчиной. Я не стану противиться тому, чтобы герцог стал моим мужем.
Были новые встречи в шатре. Обстановка тайны лишь добавляла страстности. Анжу оказался пылким и настойчивым женихом. Он крепко целовал Елизавету в губы и столь же крепко обнимал. Она не сомневалась, что ему хочется поскорее оказаться с ней в постели.
– Я буду называть вас моим Лягушонком, – заявила Елизавета, вызвав у герцога искренний смех.
– Почему Лягушонком?
– Наверное, вы знаете, что англичане зовут французов лягушатниками. Однако в вашем случае это большой комплимент. Вы оказались храбрым лягушонком и ради встречи со мной перепрыгнули Ла-Манш.
– Лягушонок, который был бы готов прыгнуть прямо к вам в постель, – дерзко заявил «мсье Анжу».
– Нет, мой Лягушонок, вы должны быть терпеливым, – возразила Елизавета, хотя ей очень импонировала подобная дерзость.
Слова герцога были предвестниками их грядущих близких отношений. Живительными глотками воздуха, которого так не хватало Елизавете.
Они обменялись подарками: украшениями, книгами и серебряными чашками с позолотой.
– Я буду любить вас вечно, моя золотая королева, – поклялся герцог.
– А я стану вам хорошей, верной женой, – пообещала Елизавета. – И буду любить, пока смерть не разлучит нас.
Елизавета буквально светилась от счастья. И куда только делось хмурое выражение лица! Большинство придворных знали источник этих улыбок и посмеивались у нее за спиной, но Елизавета не замечала их насмешек. Точнее, старалась не замечать. Только Роберт смотрел на нее с немым укором, испытывая раздражение и стыд. Надежные люди доносили ему о том, чту творилось в этом проклятом шатре. Но он не мог сказать ни слова, поскольку официально герцога Анжуйского в Англии не было. Советники старались в эти дни держаться подальше от двора, чтобы избавить себя от назойливых расспросов. Роберт довольствовался тем, что шепотом ругал французов последними словами.
Он всегда любил стихи и прозу и имел репутацию большого покровителя литераторов. В его доме жил некто Эдмунд Спенсер – молодой талантливый поэт, которого Роберт приютил по просьбе семейства Сидни. Спенсеру доставляло удовольствие пересказывать Роберту мнение простых горожан по поводу сватовства «мсье Анжу» к королеве. Многие пуритане считали себя оскорбленными. Через какое-то время Роберт, к своему ужасу, обнаружил, что по Лондону гуляет памфлет под названием «Сказка матушки Хаббард». Сатира, где в далеко не лестных тонах описывались герцог, Симье и сама Елизавета. Узнав, что королева читала памфлет вслух и горячо – даже слишком горячо – опровергала написанное, Роберт не на шутку испугался и спешно услал незадачливого сочинителя в Ирландию.
Елизавета считала Роберта непричастным к пасквилю Спенсера, но ей нравилось наблюдать, как тайный визит герцога держит его в состоянии угрюмого напряжения. Находились и другие противники ее брака с герцогом, но королева не обращала на них внимания. Ей были слишком дороги тайные свидания с ее Лягушонком, чтобы задумываться о каких-то недоброжелателях. Елизавета решила устроить придворный бал. Пусть «мсье Анжу» посмотрит, как хорошо она танцует.
– Моему бедному Лягушоночку придется стоять за шпалерами, – предупредила она. – Но там есть щели, и вы все увидите.
Герцога заблаговременно спрятали за шпалерами. Елизавета, отбросив всякую скромность, старалась показать себя резвушкой, ни в чем не уступающей сверстницам ее жениха. Она танцевала больше обычного. Кружилась, подпрыгивала, улыбаясь и делая многозначительные жесты в направлении стены, где прятался герцог. Двор молча потешался новым зрелищем.
Через пару дней Роберт попросил аудиенции. Елизавета встретила его с необычайной холодностью, однако тот все же решил довести свою миссию до конца.
– Я скорблю при одной мысли об этом браке, – без обиняков заявил он.
– Не пытайся меня отговаривать. Я наслушалась достаточно критики из твоего стана.
– Прошу меня простить за этого дурня Спенсера. Он все сделал без моего ведома.
– Знаю. Но ты разделяешь его чувства.
– Не я один.
– Я не желаю об этом слышать! – не выдержала наконец Елизавета. – Тебе бы стоило задуматься о благополучии Англии и о счастье твоей королевы!
– Я только об этом и думаю!
Роберт чувствовал, как начинает бурлить кровь в его жилах.
– В таком случае ты ничего не понимаешь.
– Если бы не понимал, то просто злорадствовал бы за твоей спиной, как другие придворные. Для меня твое счастье не пустой звук! – сердито возразил Роберт.
– И ради моего счастья ты женился на той женщине? – парировала Елизавета. – Довольно, Роберт. Я больше не желаю слышать о твоих тревогах по поводу моей жизни.
– Я покину двор, – задетый за живое, пригрозил Роберт.
– Это что, обещание? Покидай, я тебя не держу!
Он ушел глубоко опечаленный и отправился собирать вещи и седлать лошадей. Оставалось лишь надеяться, что парламент проголосует против этого брака.
В один из дней конца августа герцог Анжуйский вдруг объявил Елизавете, что завтра уезжает. Он узнал о гибели близкого друга, убитого на дуэли, а потому должен срочно вернуться на родину. Входя в его положение, Елизавета распорядилась дать герцогу один из лучших кораблей. Она упорно гнала от себя мысль, что гибель друга герцог использовал в качестве предлога, чтобы расстаться с ней.
Последнюю ночь пребывания герцога на английской земле Елизавета провела без сна. Она ворочалась с боку на бок, вздыхала и плакала. Когда утром Симье явился на свою обычную аудиенцию, он сообщил, что герцогу было столь же тяжко.
– Мой господин вздыхал и всхлипывал. Потом затих. Я уже начал засыпать, когда герцог вдруг растолкал меня и стал рассказывать о божественной красоте вашего величества. Я чуть ли не тысячу раз слышал от него, что без надежды увидеть вас снова он бы не прожил и четверти часа!
Из глаз Елизаветы хлынули слезы. Значит, герцог действительно ее любит? И как она могла усомниться?