Елизавета начинала понимать: Роберт противится ее браку с герцогом не из ревности, а из стремления оберегать ее интересы. Когда французский посол вздумал критиковать лорда Лестера за то, что он чинит препятствия брачным переговорам, Елизавета твердо встала на защиту своего Робина.

– Он всего лишь выполнял свой долг советника, – резко возразила она.

Роберт чуть рот не раскрыл от изумления. За что такая милость? В эти дни ему было практически нечем порадовать его Бесс.

Но настроение королевы могло вдруг измениться, и тогда она отдалялась от него, становясь холодной. Потом наступала весенняя оттепель.

А когда весна наступила и за окнами дворца, все, включая и герцога, понимали: Елизавета снова тянет время. Вроде бы назвали завершающую дату переговоров. Этот день миновал, но Елизавета так и не приняла решения. Желая показать свою добрую волю подданным Елизаветы, герцог написал ей, попросив освободить из тюрьмы однорукого Стаббса.

– Меня осаждают со всех сторон! – жаловалась она Бёрли.

– Я полагаю, что ваше величество вообще не склонны выходить замуж, – вздохнул он.

Елизавета промолчала, но по ее лицу было видно, какая ожесточенная война чувств идет у нее внутри.

– Если вы не собираетесь выходить за герцога Анжуйского, нужно перестать его обманывать, – посоветовал Бёрли.

– Я надеялась до бесконечности растянуть нашу с ним переписку, – призналась Елизавета.

– Французам не понравится ваше обращение с герцогом, – предостерег ее Бёрли. – Там тоже достаточно умных людей.

– Меня не заботит, понравится им или нет, – отгрызнулась Елизавета.

– Те, кто обманывает принцев, обманывают и самих себя, – справедливо заметил ее Дух.

Чувствовалось, Елизавете не понравилась его прямота.

Она регулярно писала герцогу и все откровеннее намекала на то, что им лучше оставить мечты о браке, поскольку ее подданные не хотят видеть ее супругой католика. Елизавета просила дать ей еще какое-то время, чтобы убедить народ в благотворности этого брака. Не уставая петь хвалу терпению и выдержке герцога, она довольно бестактно обвиняла французскую сторону в затягивании переговоров.

«Нашим душам суждено соединиться», – уверяла Елизавета герцога, заставляя его гадать, когда и каким образом.

Стоило увидеть поблизости французского посла, и королева нарочито громким голосом утверждала, что по-прежнему любит герцога и в доказательство своей любви носит медальон с лягушкой. Подаренные им перчатки она носила у себя за поясом и целовала по сто раз на дню. Елизавета почти убедила себя, что это никакая не игра. Но разумеется, это была игра, затеваемая ею исключительно ради посла.

Даже советники начали сомневаться в серьезности ее брачных намерений.

– Я молю Бога, чтобы ваше величество приняли наконец решение насчет своего брака, – с беспокойством в голосе признался Уолсингем. – Это надо сделать как можно скорее, иначе вы навлечете на себя такой позор, что мне страшно и подумать.

– Я решу, когда сочту нужным, – раздраженно ответила Елизавета. – Что касается позора, могу напомнить всем, как вы вместе с лордом Лестером выворачивались из кожи вон, только бы помешать моему браку. Не без ваших стараний народ и слышать не хочет о герцоге.

– Ваше величество, мы думали о вашем благе и благополучии королевства, – возразил Роберт.

– А ты молчи и не вмешивайся! – рявкнула на него Елизавета. – Зря я не отправила тебя в Тауэр!

– Я лучше продам все свои земли и поведу жизнь простого и скромного человека, чем впаду в такую немилость у моей королевы, – ответил Роберт.

Неужели она до сих пор его не простила?

Мрачное настроение Елизаветы стало еще мрачнее, когда она получила новости из Рима. Папа Григорий Тринадцатый переиздал буллу своего предшественника, отлучавшую ее от церкви. Осведомители Уолсингема доносили о подготовке монахов-иезуитов, которые затем должны будут незаметно проникать в Англию и умело настраивать местных католиков против власти королевы-еретички. Больше всего Елизавета боялась, что в Англии может появиться организованное католическое сопротивление. Если уж дошло до иезуитов… ее прежние страхи перед подосланными убийцами вспыхнули с новой силой.

Беды сыпались как из рога изобилия. Стало известно о подозрительной переписке Марии Стюарт с испанским послом. Король Филипп захватил Португалию, тем самым укрепив морскую мощь Испании. Французы затеяли еще одну из своих нескончаемых религиозных войн. Елизавета подозревала, что теперь им станет не до союза с Англией и противостоять испанской угрозе англичанам придется одним.

Она незамедлительно предложила поддержать военные усилия герцога Анжуйского в Нидерландах и посоветовала его брату, королю Генриху, срочно прислать доверенных людей для скорейшего заключения брачного контракта.

Ответа не последовало. Перед герцогом Анжуйским открывалась перспектива стать королем Нидерландов. Это было куда вероятнее, нежели его восшествие на английский престол. Из Парижа пришел отчет. Королеве писали, что пыл герцога Анжуйского угас. Причиной этого называли ее далеко уже не молодой возраст и отталкивающее тело. Отталкивающее? Ей нанесли сразу два удара: по сердцу и гордости. Она швырнула отчет в огонь. Неужели герцог действительно мог сказать такое? Или это клевета ее врагов?

На следующий день пришло сообщение из Нидерландов. Голландцы предложили герцогу Анжуйскому королевскую корону.

– Боюсь, теперь за брак с вами герцог потребует, чтобы мы дали ему армию и помогли воевать против испанцев, – мрачно изрек Бёрли.

– Нет! – крикнула Елизавета. – Я не стану так глупо дразнить короля Филиппа. И потом, я не собираюсь жертвовать жизнью и благосостоянием моих подданных, посылая их на чужую войну. – Она едва сдерживалась. – Меня никак считают спятившей от любви? Хороша была бы свадьба с привкусом горя и лишений! Разве нам мало забот внутри страны, чтобы швырять деньги на иноземные кампании? Известите герцога Анжуйского, что я категорически против его становления нидерландским королем.

Но герцог оказался невосприимчивым к ее сердитым протестам. Забыв про беседы в шатре и письма, полные страстных клятв, он принял корону и был провозглашен правителем Нидерландов.

1581

Герцог Анжуйский сильно поиздержался. Он отчаянно нуждался в пополнении своих отощавших финансов. И тогда он вдруг вспомнил, что до сих пор любит английскую королеву, и отправил в Англию своих посланников для возобновления брачных переговоров.

Елизавета смотрела на букет увядших цветов, присланный ей герцогом.

– Ваше величество, герцог собственноручно собирал эти цветы для вас, – говорили ей заметно сконфуженные посланники.

Елизавета еще раз взглянула на букет. Она безошибочно поняла, зачем герцог прислал ей цветы. Неужели он думал, что эти несчастные, умирающие растения тронут ее сердце и она в ответ пришлет ему ящики с деньгами и армию?