Роберт предстал перед Елизаветой. Чувствовалось, он был сильно задет ее поведением.
– Что угодно лорду Лестеру? – холодно спросила королева.
– Я прошу позволения отправиться к себе домой, как то делают другие придворные.
– Нет, – ответила Елизавета.
– Я не останусь здесь в качестве твоей комнатной собачонки.
– Ты будешь делать то, что я тебе велю! – резко возразила Елизавета.
– Для меня здесь нет места. Ты любишь другого.
– Кто бы говорил! – взвизгнула Елизавета. – Не ты ли любезничаешь с этой шлюшкой Летицией? Думаешь, я не вижу?
– Это просто флирт. Он ничем не отличается от твоего флирта с твоими многочисленными женихами, – парировал Роберт. – Теперь ты убедилась, что другим от подобных штучек бывает больно!
– Так ты все это затеял, чтобы сделать мне больно? – вспыхнула Елизавета. – Я тебя презираю!
– Если имеешь стеклянную голову, опасайся камней! – вырвалось у Роберта.
Он знал, что этого не следовало говорить, но поворачивать назад было слишком поздно.
– Убирайся! – закричала Елизавета. – Я больше не желаю пачкать свои глаза, глядя на тебя! Вон!
И Роберт ушел. Он дважды пытался помириться и дважды фрейлины королевы, следуя ее строгому приказу, не допускали его во внутренние покои. Прошло три дня, а Елизавета продолжала дуться. В мрачном расположении духа она отправилась в Виндзорский дворец, куда наконец вызвала Роберта для разговора наедине. На этот раз Роберт решил не давать волю языку, так что аудиенция была непродолжительной.
– Я тронут, что ваше величество снизошли до встречи со мной. – Роберт все-таки не смог удержаться от сарказма. – Наверное, окончательно решила отвергнуть меня, освобождая место для другого!
– Учти, то же самое я могла бы сказать и про тебя! Тебе есть кем заменить меня. Как мне жаль времени, напрасно потраченного на тебя. Иди! Больше тебя не задерживаю!
Их ссору подслушали, и двор, естественно, наполнился сплетнями. Даже Сесил, услышав, что королеве жаль времени, напрасно потраченного на Роберта, заметил:
– И каждому подданному – тоже!
Придворные открыто смеялись над Робертом. Нескольких из них он отчитал за ничем не оправданную дерзость. Потом сцепился с Хенеджем, чтобы повысить себе настроение. Однако вскоре Роберту пришлось пожалеть о своей несдержанности.
Когда он появился в общей приемной, где было весьма людно, Елизавета сразу заметила его и, сердито сверкнув глазами, сказала:
– Надеюсь, любезный лорд Лестер пришел сюда, чтобы ответить за свои дерзости. Мне стало известно, что недавно вы незаслуженно оскорбили одного из моих добрых подданных – господина Хенеджа. Я могла бы вас наказать, лорд Лестер, но не стану. Вами двигала досада. Только с чего вы взяли, что моя благосклонность не может изливаться на других? А если вы вознамерились править здесь, запомните раз и навсегда: я здесь единственная хозяйка. И хозяина мне не нужно!
Весь двор глазел на него, злорадствуя и наслаждаясь унижением Роберта, который проклинал себя, что пришел. Он был бы рад оказаться сейчас где угодно. Даже Тауэр представлялся ему желаннее королевского дворца. Но что он мог поделать? Его отношения с Елизаветой стремительно ухудшались. Еще совсем недавно они были влюбленными и друзьями. И вдруг… непостижимое охлаждение. Непостижимое отчуждение. Вместо Бесс и Робина – королева и один из ее подданных.
Давно Роберту не было так тяжело. Сердце точно налилось свинцом. Умом он понимал: единственный шанс сохранить расположение королевы – полностью смириться. Любое дерзкое или язвительное слово подведет черту под его карьерой. Поэтому, запихнув свою гордость подальше, Роберт встал на колени и с предельной искренностью попросил у ее величества прощения. Елизавета что-то пробурчала, даже не взглянув на него.
Теперь девизом Роберта стала покорность. Всю следующую неделю он оставался в своих покоях, не высовывая носа. Он знал, что Летиция обижена, но не послал ей даже короткой записки, решив прекратить этот флирт. Когда Роберт нашел в себе силы снова показаться при дворе, он стремился не выделяться: одевался элегантно, но не вызывающе, с королевой говорил подчеркнуто учтиво и с почтением. Вскоре он узнал, что Хенеджа при дворе больше нет, и измученное сердце пробудилось и оттаяло.
Еще через день случилось чудо: он получил приглашение от Елизаветы, переданное Сесилом.
– Такое положение вещей неестественно и не может дальше продолжаться, – сказал государственный секретарь. – Мы с лордом Сассексом замолвили слово за вас. Вы – наша единственная надежда. – Сесил печально улыбнулся. – Переговоры со сватовством эрцгерцога в тупике. О французском короле речь вообще не идет. Хенедж, слава богу, отправлен восвояси. Если ее величество намерена выйти замуж, вскоре она должна принять решение. Мы все устали от задержек и отсрочек. Нужно решать вопрос преемственности. Королева знает вас с детства. Вам не нужно, как эрцгерцогу, проходить «смотрины». И вы убежденный протестант. Между вами и мной случались разногласия, но, если королева выберет вас, я поддержу вашу кандидатуру.
– Уильям, у меня просто нет слов, – произнес удивленный Роберт.
Он знал, что Сесил всегда был невысокого мнения о нем, но похоже, обстоятельства заставили государственного секретаря изменить свои воззрения. Роберт сразу почувствовал себя куда увереннее.
– Не стоит благодарности, – улыбнулся Сесил. – Задача, ожидающая вас впереди, не из легких. Мы оба это знаем. А теперь отправляйтесь к королеве и начинайте.
Елизавета занималась переводом у себя в кабинете. На этот раз из Плутарха. Когда Роберт вошел, ее лицо было скрыто под маской спокойствия. Волнение выдавали только ее пальцы, теребящие подол платья.
– Мне передали желание вашего величества меня видеть. – Роберт, который тоже старался придать своему лицу бесстрастное выражение, отвесил глубокий поклон.
– Да, Робин.
Услышав имя, которым его называла только она, Роберт страшно обрадовался. Голос Елизаветы звучал устало и отрешенно:
– Думаю, мы с тобой оба были дураками.
– И я – бульшим из них, – признался Роберт. – Ты права, моя королева: весь этот флирт я затеял, чтобы проверить тебя.
– Сесил мне так и сказал. Но мне было больно, Робин. Мысль о том, что ты с другой, была для меня невыносима. – Глаза Елизаветы наполнились слезами. – После всего, что было между нами…
Голос королевы дрогнул, и она замолчала. Сейчас Елизавета не играла – Роберт видел это отчетливо.
Он опустился на колени возле ее стола, сам ощущая прилив чувств:
– Бесс, ты способна меня простить? Что я должен для этого сделать?
Дрожа, Елизавета опустила голову ему на грудь. Ее плечи вздрагивали. Роберт крепко обнял свою Бесс и не разжимал рук, пока буря не миновала. Только сейчас, чувствуя ее рядом, чувствуя ее тело, Роберт по-настоящему осознал, каких сокровищ едва не лишился. Его щеки тоже были мокры от слез.