Сейчас он горячо благодарил судьбу за то, что она не сделала его мужем Марии Стюарт. Тем не менее рыцарские инстинкты толкали его на защиту несчастной королевы.
– Воевать? – переспросил Сесил. – Да убережет нас Бог от войны. Нам нужно найти с ними общий язык. Как-то договориться. Протестантская Шотландия – важная предпосылка для мира в будущем.
– Я не признаю графа Мори правителем Шотландии, – уперлась Елизавета. – Я отзову Трокмортона и тем самым покажу ему, что не уважаю его власть.
– Ваше величество, это будет напрасный жест, – вздохнул Сесил. – Нравится нам или нет, но в Шотландии Мори имеет власть. Шотландцы не хотят возвращения Марии.
– Она их законная королева! – закричала Елизавета. – Мы не можем оставить ее томиться в тюрьме! Ты бы лучше подумал, как отомстить за нее и вызволить несчастную. Уильям, я не шучу. Я объявлю Шотландии войну. Предупреди Мори и остальных изменников: если они и дальше будут держать Марию под замком, если с ее головы упадет хотя бы один волос, я без колебаний нанесу им сокрушительный удар.
– Ваше вел…
– Довольно с меня твоего умиротворения! – перебила его Елизавета. – Каждый, кто с тайным злорадством наблюдает, как свергают законного правителя соседней страны, потом может с таким же злорадством наблюдать свержение правителя у себя дома!
Сесил даже отпрянул. Впервые Елизавета усомнилась в его верности. И все же он не позволил обиде взять над собой верх.
– Ваше величество, Роберт прав, – своим обычным ровным голосом сказал Сесил. – Если вы начнете угрожать шотландцам войной, они, скорее всего, осуществят свою угрозу и казнят Марию Стюарт.
Эти слова заставили Елизавету умерить пыл. Раскрасневшаяся, она снова села и закусила большой палец – безошибочный признак ее подавленности и смятения. Потом как ни в чем не бывало заговорила о делах внутри страны, давая понять, что шотландская тема пока закрыта.
После ее ухода советники сочувственно переглядывались.
– Я бы не стал слишком уж серьезно воспринимать недовольство королевы, – сказал Бэкон.
– А я и не воспринял, – вздохнул Сесил.
– При всех протестах ее величества уверен, что в душе она почти уже согласна с новой властью в Шотландии, – заметил Бэкон.
– Да. Пусть словесно она и отрицает Мори, но я не верю в серьезность ее намерений воевать с шотландцами, – согласился Сесил. – И в то же время ее поведение ломает усилия многих лет успешной дипломатии.
Роберт слушал их. Лицо его оставалось мрачным. Потом заговорил сам:
– Она не хочет, чтобы думали, будто она настроена против королевы Марии. И потом, она боится, что шотландский пример может оказаться заразительным для ее подданных. Она не забыла свои прошлогодние стычки с парламентом.
– Мне понятны страхи ее величества, – кивнул Сесил. – Пусть сейчас она заявляет, что не желает признавать регентство Мори и титул малолетнего короля Якова. Попомните мои слова: через какое-то время она это сделает. Королева понимает: у нее нет реальной власти, чтобы изменить положение дел в Шотландии.
Успокоившись, Елизавета взялась за чтение отчета герцога Сассекского, отправленного ею в Вену для наблюдения за эрцгерцогом. Отчет был составлен в хвалебных тонах. По словам наблюдателя, Карл Габсбург был высок, хорошо сложен, приветлив. Держался он с достоинством. Помимо названных качеств, герцог Сассекский сообщал, что ее потенциальный жених весьма богат, пользуется успехом у женщин и хорошо образован. Как и Елизавета, говорит на четырех языках. Словом, мужской образец для подражания. Герцог Сассекский не нашел ни одного изъяна в его внешности и характере. Вот только… эрцгерцог Карл категорически отказывался переходить в протестантскую веру.
Елизавета обратилась к своим советникам. Следует ли ей разрешить Карлу слушать мессу в полном одиночестве, чего не допускали английские законы? Эрцгерцог выражал готовность публично сопровождать ее на англиканские богослужения.
– По-моему, это прекрасное компромиссное решение, – сказал Сесил.
– Согласен, – подхватил герцог Норфолкский.
– А я против, – решительно заявил Роберт и тут же был поддержан несколькими советниками.
– Еще бы вы не были против, – усмехнулся герцог Норфолкский.
Обсуждение растянулось на недели. Елизавета радовалась новой отсрочке. Она утверждала, что никак не может принять решение. Тем временем Роберт настраивал проповедников, убеждая их выступать против подобного брака. Оставаясь с Елизаветой наедине, он был учтив и ласков, больше не позволяя себе склонять ее к какому-либо решению. Все выглядело так, будто только сама королева может решать свою брачную участь.
Стратегия Роберта принесла плоды. В конце концов Елизавета поручила герцогу Сассекскому объяснить Карлу, что королева не может идти против своих религиозных убеждений и принципов Англиканской церкви. В Англии не принято служить мессу для одного человека, даже если это принц королевской крови. Сесил и оба герцога – Норфолкский и Сассекский – ополчились на Роберта. Император был возмущен таким исходом переговоров, однако вскоре возблагодарил судьбу. Максимилиан радовался, что его младший брат не попал в когти капризной и непостоянной еретички. Не иначе как сам Господь уберег эрцгерцога Карла от этого брака.
– Ты правильно поступила, отказав ему, – сказал Елизавете Роберт. – Ты спасла Англию от религиозных противоречий, от угрозы бунтов, а то и гражданской войны. Вспомни, как яростно Томас Уайетт выступил против покойной королевы Марии, когда она решила выйти за короля Филиппа.
Елизавета даже вздрогнула. Ее тогда тоже заподозрили в причастности к мятежу и заключили в Тауэр. К счастью, доказательств против нее не было. Обдумывая свою брачную игру с эрцгерцогом, Елизавета не сомневалась, что поступила правильно. Ее подданные получили еще одно наглядное подтверждение: их королева никогда не злоупотребит их любовью и преданностью и не позволит ломать английские законы.
Она улыбнулась Робину. С недавних пор в их отношениях произошла почти незаметная перемена. Елизавета видела в нем не столько любовника, сколько друга и помощника. Доброта почти неуловимо заменила собой страсть. Елизавета знала: Роберт до сих пор мечтал жениться на ней, но сейчас он куда реалистичнее смотрел на свои шансы, чем прежде. Она продолжала его любить. Роберт был для нее целым миром и, наверное, таковым и останется, но она радовалась, что он больше не донимает ее нескончаемыми просьбами отдаться ему. Он давно уже не заводил разговоров о ее страхах перед браком и замужней жизнью. Похоже, Роберт смирился с фактом, что эти страхи она не преодолеет никогда.
Впрочем, иногда Елизавета вспоминала их страстные ночи и едва сдерживала слезы. То время ушло навсегда. А что пришло взамен? Ощущение, пришедшее взамен, она старательно гнала от себя, но порой оно угрожало накрыть ее с головой. Ужасное ощущение потери.
Сесил был заметно напряжен. Минувший год оказался для правления Елизаветы тяжелым и опасным. Беды начались, когда католики, жившие в северных графствах и сорок лет упорно противившиеся религиозным реформам, подняли мятеж против ее протестантской власти. Мятеж удалось подавить только благодаря беспощадным действиям генералов. А потом – как гром среди ясного неба – предательство герцога Норфолкского, примкнувшего к графам-католикам. Он сделал это не из пробудившейся любви к католицизму. Норфолком двигало желание вытолкнуть Сесила и Лестера из Тайного совета.