Спрашивать Илья не стал.
Вышел.
И поднялся по лестнице. Замер… Из-за первой двери, кажется, там был кабинет истории, доносились голоса.
– Послушай… ты не понимаешь! Это же сотни тысяч… миллионы! Да такие находки переворачивают весь мир! – Генка говорил страстно, пусть и язык его несколько заплетался. – Я же немного прошу… и увидишь, все вернется…
Мимо двери Илья прошел на цыпочках, хоть от такой предосторожности самому смешно было. Нашел кого бояться.
А в классе было пусто. Почти. Дремал за столом Васечкин и, когда дверь открылась, встрепенулся, уставился на Илью сонными глазами.
– Ты…
– Я.
Таньки нет. И одежды ее тоже нет… Значит, исчезла со всеми, нашла себе другую цель, решив, что Илья слишком неподатлив?
– А где все? – поинтересовался Илья.
– Так… уехали… бухать уехали… а меня вот бросили. – Васечкин всхлипнул. – Все меня бросили… и ты, Ильюха, бросишь…
– Всенепременно. – Илья подхватил свою куртку, на рукаве которой обнаружил темное жирное пятно. И Верину кожанку.
– Ничего. – Васечкин всхлипнул и вытер придуманные слезы ладонью. – Я вам всем… Я вам всем покажу!
– Покажешь.
– Вы про меня еще услышите… – Он бухнул в грудь кулаком, а после вновь лег на парту и захрапел.
А в кабинете истории было тихо.
Илья поспешно спустился этажом ниже и куртку Верину протянул.
– Вот. Все уже уехали в ресторан.
– И нас опять забыли.
– Сожалеете?
– Радуюсь, – спокойно ответила она, куртку натягивая. – А Татьяна уехала?
– Похоже на то… А что?
– Странно.
– Что странного?
Танька всегда была в центре компании, а порой и во главе ее. И поездку в ресторан с продолжением банкета она не упустила бы.
– Мне казалось, что она всерьез на вас нацелилась. А тут вдруг… уехала… как-то это не по плану.
О каком она плане говорит? Да и не плевать ли? Распрощаться. Уехать. И выкинуть из головы и планы чужие, и этот испорченный вечер.
– Татьяна развелась, – терпеливо пояснила Вера, отвечая на незаданный вопрос. – И развод, насколько я знаю, был весьма болезненным. Она храбрится, но на самом деле… Факты несколько искажены.
Шаг у Веры был по-мужски широким.
– Ее муж был состоятельным человеком. И замуж она выходила по расчету. На некоторое время расчет оправдался… а потом случилась эта история. Подробностей я не знаю, знаю лишь, что было несколько судов, и Татьяне удалось получить неплохие отступные. Но все равно, при ее образе жизни надолго не хватит…
– Откуда вы…
– «Одноклассники». «ВКонтакте»… Люди сами делятся информацией о себе. Правда, порой не осознают того, насколько личные вещи выкладывают в общий доступ.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Предупреждаю. Татьяна, может, и ушла, но вернется. У нее есть ваш номер телефона. И адрес, думаю, получить не проблема. Поэтому легко вы от нее не отделаетесь.
Вера замолчала, впрочем, надолго ее не хватило.
– Извините, это было не мое дело, но… Она умеет менять окрас.
Интересное выражение.
– Вас подвезти? – предложил Илья, когда удалось-таки выбраться из школы.
Холодный воздух пах сигаретами и еще водой, затхлой и грязной. От запаха этого мутило, а может, от сигарет, разговоров или бутерброда с дешевой колбасой.
– Подвези, – согласилась Вера, переходя вдруг на «ты». – Если, конечно, по пути.
Жила она, естественно, на другом краю города.
Здесь Илья бывал редко, да и что ему делать в районе новостроек, где башни многоэтажек стояли плотно, гляделись окнами друг другу в душу. Здесь даже на улице было тесно.
– Останови здесь, – попросила Вера, – там въезд не очень удобный.
– Давно здесь?
– Пять лет как… Спасибо, что подвез и…
– Погоди. – Илья сам не знал, что его дернуло. – На чай не пригласишь?
– А тебе и вправду чаю охота?
– Не отказался бы.
Желудок заурчал, и получилось неудобно.
– Тогда пойдем, – неожиданно легко согласилась Вера. – Заодно накормлю… и вообще, будем считать, что встреча выпускников продолжается.
Подниматься пришлось на седьмой этаж, и по закону подлости лифт не работал. Стоило бы отступить, но Илья, сам поражаясь собственному упрямству, карабкался наверх. Вера вот шла легко, видать, неприятности с лифтом приключались не в первый раз.
Квартирка ее оказалась не такою крохотной, как Илья представлял, но какой-то… не такой.
Не было в прихожей традиционного шкафа с зеркальными дверями. Зато имелась аккуратная вешалка. И стойка для зонтов.
Кому в квартире нужна стойка для зонтов?
Пахло здесь не пирогами, а книгами, такой специфический библиотечный запах, от которого свербело в носу. Илья чихнул.
– Кухня там, – указала Вера. – Если нужен туалет, то дальше по коридору. И ванна там же.
Ванна, выложенная черной плиткой, производила впечатление, мягко говоря, неоднозначное. Илья вот на такую не решился, хотя и уговаривали, обещая, что будет стильно. Может, и стильно, но неуютно.
– Мне она такой уже досталась. – Вера стояла сзади. – Я полотенце принесла. Свежее… Покупала квартиру с частично сделанным ремонтом. Сначала хотела переделать это… великолепие, а потом посчитала, во что это обойдется, и передумала.
– И как?
В черном глянце Илья видел свое отражение.
– Привыкла.
Дальше были посиделки на кухне. И разговор ни о чем, не о школе, о ней вспоминать не хотелось, но о жизни вообще…
Человек прятался.
Получалось легко. Сказывался, верно, немалый опыт. С грустью подумалось, что он, наверное, знает все укромные места в этой проклятой школе.
В каждом случалось побывать.
Но находили.
Раньше.
А теперь все иначе.
Хлопнула дверь, громко, выдавая чужое раздражение. И человек прижался к стене, надеясь, что за шторой его не видно. Шторы на школьных окнах висели старые, в пол… и в коридоре-то темно. Конечно. Темнота его укроет, а тот, кто вышел из кабинета, слишком занят собой, чтобы обращать внимание на тени.
– Ну, Генка… с-скотина… – Человек пнул стену и скривился.
Бессильная злость.
Беззубая.
Генку многие ненавидят, но только у человека хватит сил, чтобы облечь ненависть в действие. Он покрепче сжал лом. Холодное железо нагрелось, но все равно близость его успокаивала.