Старший сын графа Стэнфорда издал сдавленное рычание, достойное Минотавра по накалу прозвучавшей в нём злобы. Он с трудом приподнял голову, поднял затуманенный слезами взгляд на Фатиму.
– Я… Я ненавижу тебя! – слова с трудом вырывались изо рта, всё ещё сведённого судорогой боли. – Чтоб ты сдохла, гадина! Ты и твоё отродье… Я доберусь до тебя! Ты… ты пожалеешь, что родилась на свет!
Вот на такой мажорной ноте закончилась эта любовная сцена.
Перед хозяйкой Стэнфорд-холла вставал, однако, очень непростой вопрос: что делать дальше, как реагировать на этот дикий поступок Питера? Рассказать всё мужу? А он поверит ей? Не решит ли граф Уильям, что его жена из каких-то соображений желает очернить пасынка в отцовских глазах? Питер-то, само собой, будет всё отрицать, так что её слово против его слова! Если Питер достаточно умён, точнее хитёр, то он может попытаться перевернуть всё с ног на голову. Дескать, это развратная мачеха домогалась его, он решительно отказался, а она, чтобы отомстить… Ведь сколько имеется примеров, когда женщины подобным вот образом оговаривали чем-то досадивших им мужчин! Вон, хоть Ветхий Завет вспомнить, Книгу Бытие – историю Иосифа Прекрасного и жены египетского вельможи Потифара. Или трагедию дона Альфонсо, короля Кастилии времён Реконкисты и его супруги Изабеллы. Один к одному получается! Граф сейчас ещё толком не оправился от тяжёлых ран, как мужчина он практически несостоятелен и очень тяжело переживает это. Ведь может подумать, что молодой жене подобная ситуация стала нестерпима, вот она и попыталась разрешить её простейшим способом.
Нет, не может он так подумать! Фатима любила мужа и неплохо знала его. Почти наверняка граф поверит именно ей, сердце подсказывало ей это. Только вот что из этого выйдет?
Ничего хорошего. Последствия могут оказаться самыми ужасными.
Ещё раз: граф Стэнфорд тяжело болен, и года не прошло с того момента, как две афганские пули и перелом ноги поставили его буквально на грань жизни и смерти. Так вот, не загонит ли его известие о столь вероломном и подлом поведении собственного сына в ту самую могилу, которую он чудом миновал? Не убьёт ли его такое тяжёлое потрясение?
«Но хорошо, – продолжала рассуждать сама с собой Фатима, – допустим, что муж выдержит этот удар. Он сильный человек, так что, скорее всего, выдержит. И что Уильяму делать дальше? Он ведь не только сильный, он очень резкий, импульсивный человек с взрывным темпераментом. Убить, конечно, не убьёт. Прежде всего, я не позволю. Только… И не простит, и не сумеет сделать вид, что ничего не случилось. Разве он сможет жить с Питером под одной крышей после того, что узнает про него? Нет, не сможет!»
В подобных прогнозах леди Стэнфорд была абсолютно права. Граф прежде всего военный! Для людей его склада и воспитания в плоть и кровь въедается нехитрая максима: «Компромисс всегда обходится дороже, чем любая из альтернатив». Всё верно, на войне это действительно так. Когда имеешь дело с врагом и либо ты его, либо он тебя. Только вот в политике и в семейной жизни всё с точностью до наоборот! Поэтому-то настоящие, хорошие военные редко бывают хорошими же политиками, да и в семейной жизни обычно несчастливы. Разве что надо быть Юлием Цезарем или Наполеоном, но речь-то не о гениях!
Нет, на компромисс граф Стэнфорд не пойдёт, Питера не простит, а значит, выгонит его из Стэнфорд-холла. И какой же, на радость всем сплетникам Фламборо-Хед, разразится грандиозный скандал!..
«И опять же, – печально размышляла она, – Питер не станет молчать. Он постарается привлечь общественное мнение на свою сторону, и, несомненно, ему это удастся. Что будут думать все эти напыщенные сквайры из Фламборо-Хед? Что наглая чужеземка подчинила стареющего и больного графа своей воле, дьявольской интригой стравила отца и сына. И мотив такой гадости сразу же отыщется. Хотела, чтобы граф Стэнфорд выгнал старшего сына, лишил его наследства. Тогда и титул, и Стэнфорд-холл достанутся младшему, Ричарду. То есть сыну интриганки. Соседи и без того косятся на меня, а что же начнётся тогда? И каково будет мужу? Даже сейчас они не могут простить Уильяму женитьбы на мне, а если дело дойдёт до изгнания Питера… Продать Стэнфорд-холл, переехать в Шеффилд, Ноттингем или даже Лондон? Уильяму будет безумно трудно расстаться с родовым гнездом. Да в любом случае это не выход: молва догонит всюду».
Всё-таки удивительно умной оказалась эта молодая женщина! Попав в чужую страну, в чужую среду, она за каких-то семь лет прекрасно разобралась в нравах викторианской Англии, сделала совершенно правильные выводы. Это, кстати, доказывает, что тогда, в семьдесят девятом году, с её рассудком всё было более чем в порядке, всем бы уметь столь точно и ясно мыслить.
О, конечно же, на самом-то деле Фатима была ни в чём не виновата «перед Богом и людьми» и ни на секунду себя виноватой не считала. Она не давала пасынку ни малейших поводов для столь скотского поведения. Но Бог, как известно, не слишком торопится вынести свой вердикт, что до людей…
Беда в том, что люди очень часто не желают верить в то, что было на самом деле. Справедливо и обратное: зачастую они охотно верят в то, чего на самом деле не было. Неизвестно, что хуже – первое или второе.
Словом, проанализировав ситуацию, Фатима приняла решение: ничего о случившемся мужу не говорить. Но она прекрасно понимала, что теперь ненависть Питера к ней и её маленькому сыну возрастёт многократно. Питер тяжело оскорбил её, но ведь с его-то точки зрения это она нанесла ему оскорбление, ответив жёстким, даже жестоким отказом на его домогательства. Мало того – она унизила его. Такое не прощается и не забывается. И всё же Фатима решила, что у неё хватит сил, чтобы выносить тяжкий груз его ненависти. Да, она была храброй и умной женщиной, но время показало, что свои душевные силы она всё же переоценила.
Да и каково изо дня в день, год за годом встречаться под одним кровом с человеком, который ненавидит тебя до темноты в глазах, который желает тебе зла и погибели? Это ведь страшная психологическая нагрузка, и привыкнуть к такому невозможно. Всё равно что жить бок о бок с гремучей змеёй, которая в любой момент может ужалить, и не иметь возможности защитить себя, раздавить гадину. Это бы ещё ничего, у леди Стэнфорд был, как отмечалось, сильный характер. Но если при всём том знать наверняка, что наступит момент, когда змея непременно ужалит, что такой момент не за горами! В самом деле: стоит графу Уильяму умереть, а Питеру вступить в права наследства, и…
Стальные тросы нужно иметь вместо нервов, чтобы такое выдерживать.
…На следующее утро после безобразной сцены в коридоре Фатима встретилась с Питером за первым утренним завтраком. В Стэнфорд-холле старались придерживаться старинных йоркширских традиций, завтракали дважды…
Они сидели за столом втроём: граф Уильям, его жена и его старший сын. За последние полтора месяца здоровье графа несколько улучшилось, он уже мог с трудом, но самостоятельно передвигаться по дому. Четырёхлетний Дикки ещё досматривал последние сны.
Графа с самого раннего утра мучила стреляющая боль в искалеченной ноге. Он держался подчёркнуто прямо, по его внешнему виду нельзя было догадаться, как он страдает сейчас. Лишь мелкий бисер пота на высоком лбу Уильяма Стэнфорда говорил о том, что ему здорово не по себе, что к завтраку он вышел лишь для того, чтобы доказать себе – я могу, я не беспомощный калека и моя сила воли при мне!