Может, нужно воспользоваться этой возможностью, чтобы покончить с глупой влюбленностью в него? Как только этот мужчина увидит ее шрамы, сразу подожмет хвост и сбежит.
– Джулс, открой наконец, я уже начинаю волноваться!
Она глубоко вдохнула, расправила плечи, открыла дверь и отступила, пропуская Стефано в комнату.
– Видите, беспокоиться не о чем.
Джулс чувствовала себя немного странно оттого, что он искренне за нее волнуется. Его взгляд скользнул по ее черному халату в лиловый горошек, доходящему до середины бедер, и Джулс внезапно захотелось, чтобы тот был длиннее. Она поймала себя на ощущении, будто стоит перед Стефано голой, хотя наряд ее был вполне скромным.
– Вы еще не одеты?
Джулс пожала плечами:
– Я была занята.
– Заметно. Как раз на эту тему я собирался с вами поговорить.
– Насчет найма помощников для меня? Я же сказала, забудьте об этом.
– Я хотел сказать, что сначала не горел желанием участвовать в подготовке свадьбы, но теперь изменил свое мнение. Я желаю вам помочь. Только скажите, что мне делать, и я сделаю. Ну, или, по крайней мере, приложу все свои усилия.
Джулс скрестила на груди руки:
– А можно я поинтересуюсь, что заставило вас передумать?
Стефано молчал, глядя на нее. «Неужели он решил мне помочь из-за моих шрамов, разглядев их наконец?» – подумала Джулс. Один шрам в виде полумесяца огибал внешний край ее левого глаза, а второй, длинный шрам спускался по подбородку.
Она больше не могла вынести внимательного взгляда Стефано и, притворившись, что хочет взять что-то с пола, повернулась к собеседнику спиной.
– Извините, я не хотел глазеть на вас.
– Мне следовало накраситься…
– Не нужно!
Джулс повернула голову и удивленно посмотрела на него.
– Не красьтесь.
Она выпрямилась и повернулась к Стефано всем телом:
– Вы, должно быть, шутите?
– Нет. Я считаю, что вы и так красивы без всей этой косметики.
Это не может быть правдой. Ее изуродованное шрамами лицо нельзя назвать красивым. Она покачала головой:
– Не обманывайте.
– Я не лгу. – Он шагнул ближе. Джулс отвела взгляд, но Стефано большим пальцем прикоснулся к ее подбородку, заставив поднять лицо и посмотреть ему в глаза. – Вы прекрасны.
– Но… как же мои шрамы?
Она прятала шрамы за макияжем уже давно – еще с подросткового возраста.
– Тот, что у глаза, едва заметен. Вовсе не он, а ваши зеленые глаза с золотыми искорками привлекают мое внимание. А ваш маленький аккуратный носик просто идеален. Что же до ваших губ – они очаровательны, так и зовут к поцелую.
У Джулс перехватило дыхание. Эти слова соблазняли ее. Никто прежде не говорил ей такого, и теперь хотелось лишь одного: чтобы Стефано ее поцеловал. Но он отступил назад и произнес:
– Если вы так сильно краситесь лишь для того, чтобы спрятать шрамы, то не стоит этого делать. Вы куда красивее без макияжа. Поверьте. Я бы не смог вам солгать.
«Может, и так. Но ты только что своими комплиментами заставил меня желать поцелуя, который так и не случился. Как же теперь я смогу думать о чем-то, кроме тебя?» – Джулс отогнала эту мысль и ответила:
– Я учту это.
– Вы все еще мастерите цветы? – Стефано обвел взглядом ворох бумаги на полу.
– Приняв душ, я ощутила прилив сил и решила, что смогу сделать еще несколько штук до обеда.
– Вижу, ваш помощник куда-то смылся.
– Когда комок бумаги, с которым играл Абрикос, закатился под кровать, лентяй вместо того, чтобы полезть за ним, выпустил коготки, забрался по покрывалу на постель и разлегся там.
И действительно – котенок спал животом вверх на мягком одеяле. Абрикос был таким милым! Джулс не представляла, как сможет расстаться с ним, когда придет время.
– Кажется, он блаженствует, – заметил Стефано и повернулся к собеседнице. – Вы замечательно обращаетесь с этим малышом. Однажды вы станете прекрасной матерью.
– Я не собираюсь обзаводиться детьми.
Джулс ждала, что он на это скажет, но Стефано промолчал.
Глубоко в душе ей хотелось поверить его словам о том, что она сможет воспитывать собственных детей, ведь, как и Лиззи, она тоже мечтала о семейном счастье. Считая, что не создана для материнства, Джулс решила посвятить себя работе в органах опеки, но обнаружила, что не умеет сохранять профессиональную дистанцию с подопечными детьми.
Стефано устроился на полу и собрал в стопку несколько листов бумаги.
– Так как вы это делаете?
Джулс показалось, что она неверно его расслышала.
– Вы на самом деле хотите мастерить цветы? – недоверчиво спросила она, окинув взглядом мускулистую фигуру собеседника, затянутую в «джинсу». По виду и не скажешь, что ему нравится делать вручную бумажные украшения.
– Конечно хочу. Я же сказал, что помогу вам. Кстати, я заказал те сувениры для гостей, о которых вы говорили.
– Правда?
Он кивнул:
– Вы не представляете, сколько разных сувениров предлагается на свадебных сайтах. Я заодно присмотрел и еще кое-какие безделушки. Разумеется, этот заказ ожидает вашего одобрения.
Джулс опустилась на пол рядом со Стефано:
– Спасибо! Скорее бы увидеть, что вы выбрали.
Она показала ему, как делается бумажный цветок. Стефано схватывал все на лету. Цветок у него получился, конечно, не идеальный, но Джулс его поделка впечатлила. Но еще большее впечатление на нее произвела готовность Стефано ради счастья брата закрыть глаза на свои опасения по поводу этой свадьбы.
– Вышло не так красиво, как у вас, – сказал он, осматривая свое довольно корявое творение.
– Для первой попытки неплохо, – похвалила Джулс. Стефано смастерил еще один цветок и заявил:
– А вот этот уже получше.
– Да.
Он повернулся к ней:
– Теперь, когда я разобрался, как делать эти украшения, не расскажете ли мне подробнее, почему вы решили не заводить детей? Я же вижу, как в вас просыпается материнский инстинкт каждый раз, когда вы берете в руки этого рыжего котенка.
– Вы не захотите слушать мою историю.
– Захочу. Если вы ее расскажете. – Он с участием смотрел на нее, держа в руке листы папиросной бумаги.
Если сейчас рассказать ему горькую правду, что это изменит? Ведь Стефано уже знает ответы, просто не хочет сделать выводы. Сердце сжималось каждый раз, когда Джулс погружалась в мрачные, вызывающие боль воспоминания. Ими она не делилась ни с кем, научившись прятать их подальше в своей памяти.