Однако «Liberator», или «Освободитель», сейчас готовили не к боевому вылету. На тележке, подвезенной авиамеханиками к многотонной крылатой громадине, лежали не бомбы, а чемоданы, ящики, корзины. Солдаты ловко забросили их в открытый бомбовой люк, и затем створки его закрылись. Три владельца части этого имущества, одетые в меховые комбинезоны, перчатки, унты и летные шлемофоны, поднялись в самолет по алюминиевой лесенке вместе с экипажем, но устроились отдельно от него, в грузовом отсеке, соединенном с боевым.
Никакого комфорта для пассажиров там не существовало. Вместо кресел вдоль алюминиевых бортов стояли довольно узкие жесткие лавки. Сидеть на них было неудобно, лежать — трудно. Иллюминаторы отсутствовали. Лишь несколько электрических лампочек под потолком рассеивали слабый свет.
В таком мрачном, неотапливаемом помещении Красавченко, Пчелинцеву и Павличенко предстояло провести ближайшие 12 часов ночью с 4 по 5 января 1943 года. Столько времени обычно длился перелет бомбардировщика от авиабазы британских ВВС у города Глазго в аэропорт Внуково под Москвой. Но они были далеко не первыми путешественниками, совершавшими его. В сентябре прошлого года подобным же образом прибыли в СССР на Московское совещание союзников представитель президента США Аверелл Гарриман и министр британского правительства лорд Бивербрук. Затем на «Освободителе», специально переоборудованном под полеты первых лиц государства, в Россию прилетел премьер-министр Черчилль.
С октября 1942 года «Либерейторы» начали регулярно совершать рейсы между Великобританией и Советским Союзом, открыв авиалинию, на которую даже продавали билеты (3500 рублей в один конец). Маршрут пролегал от севера Шотландии, над Северным морем, проливом Скагеррак, западной частью Швеции и Балтийским морем без посадки. Некоторую опасность представлял отрезок пути от Ленинграда до Москвы над прифронтовой полосой. Однако бомбардировщик проходил его ночью, на высоте более девяти тысяч метров и со скоростью, близкой к 500 км/час. Немецкие истребители не могли подняться так высоко. Тяжелая машина, созданная конструкторами американской фирмы «Консолитейтид» перед Второй мировой войной и имевшая дальность полета 4560 км, оказалась весьма удачным и полезным изделием…
Экипаж заводил двигатели один за другим.
Наконец, взревели все четыре. Самолет вздрогнул и, покачиваясь, покатился вперед. Ход его убыстрялся, моторы ревели все громче. Довольно длинный разбег по взлетной полосе закончился мощным рывком вверх. «Либерейтор» поднялся над аэродромом, набирая высоту, сделал круг и лег на избранный штурмом курс. Теперь пассажиры слышали только ровный сильный гул. Но разговаривать при нем было невозможно. Кое-как улегшись на лавках: Красавченко и Пчелинцев — у правого борта, Людмила — у левого, они пытались заснуть, но это удалось не сразу. Англичане их периодически навещали, спускались из своей кабины вниз по трапу и спрашивали о самочувствии. Их вопросы русские скорее угадывали, чем слышали, и в ответ только улыбались: «АП right!»
За четыре месяца, проведенных в США, Канаде и Великобритании, Николай Кравсавченко и Владимир Пчелинцев усвоили около двух-трех сотен обиходных слов и как-то объяснялись в магазинах, ресторанах, на улицах. Людмила, имея словарь и учебник, сделала куда более значительные успехи. Она говорила свободно, хотя и с заметным акцентом. При последних поездках в британские воинские части, где они осматривали то артиллерийские орудия, то танки, то самолеты, то корабли, младший лейтенант даже решалась на короткие публичные выступления на чужом языке. Слушатели неизменно воспринимали это как знак уважения к ним и бурно проявляли свое одобрение.
Теперь комсомольско-молодежная делегация возвращается домой. Кому там понадобятся ее познания в английском?..
Задумавшись, Людмила смотрела на высокий потолок пассажирского отсека. Причудливые тени лежали на плотно сдвинутых створках бомболюка. На всех металлических частях бортовой обшивки появились кристаллы инея. Они нарастали с каждым часом, превращая помещение в какое-то подобие спальни Снежной королевы. Холод сковывал дыхание. Но в меховых летных комбинезонах, при надетом под них прямо на тело особом белье с электрическим подогревом тепло сохранялось. Только от слабого тока, проходившего по медной сетке, вшитой в нательную рубаху и кальсоны, покалывало кожу.
Раньше она полагала, что успеет принять участие в битве за Сталинград.
Ведь в городе долго шли позиционные бои, а это — раздолье для метких стрелков. Даже в американских и английских газетах писали о подвигах снайпера Василия Зайцева, ее сверстника, который за три месяца уничтожил 225 фашистов. Однако к концу декабря 1942 года советские войска окружили Шестую армию вермахта под командованием генерал-полковника Паулюса, разгромили итальянские и румынские дивизии, вместе с гитлеровцами осаждавшие крепость на Волге. Немцы пытались пробиться к окруженным, устроили воздушный мост, сбрасывая с самолетов на парашютах контейнеры с продовольствием, боезапасом, вооружением, снаряжением. Только эти припасы чаще попадали в руки к русским, готовившим решительный удар по противнику. Под Сталинградом дело явно близилось к завершению, то есть к полной победе Красной Армии над захватчиками.
Однако пока еще продолжалась оборона Ленинграда.
Про Ленинградский фронт ей много рассказывал Владимир Пчелинцев, который там воевал. Наступление фрицев на город остановили в ноябре 1941 года, но сил, достаточных для того, чтобы сразу отогнать от колыбели пролетарской революции вражескую группу армий «Север» у наших не было. Началась позиционная война, и следовало малыми средствами наносить врагу больший урон. Старший лейтенант утверждал, будто массовое снайперское движение зародилось именно на болотистых равнинах возле рек Нева, Свирь и Волхов, он — один из его основателей и потому получил звание Героя Советского Союза раньше других — в феврале 1942 года.
Никакого желания продолжать службу вместе с Пчелинцевым Людмила не испытывала. Она надеялась вернуться в тот же учебный центр 32-й гвардейской дивизии ВДВ в Московском военном округе и спокойно ожидать передислокации этого воинского соединения на фронт. Когда-то в письме, отправленном сестре Валентине из Одессы, красноармеец Павличенко сгоряча обещала довести свой счет до тысячи убитых немецко-фашистских оккупантов. Провоевав год, поняла, что вряд ли это у нее получится. Каждый меткий выстрел имел свою цену, и она ее платила, безоглядно тратя собственные силы.
Такие мысли медленно кружились у младшего лейтенанта в голове. Под ровный гул моторов она дремала, просыпалась, погружалась в сонное состояние снова, и во сне видела тех, кто с каждым новым поворотом самолетных винтов приближался к ней: добрую свою матушку Елену Трофимовну, любимого сына Ростислава, которого теперь намеревалась перевезти из Удмуртии в Москву, определить в хорошую школу и больше никуда от себя не отпускать.
— Льюдмила, проснись. Вот твой горячий завтрак, — раздался рядом с ней голос Роберта Брауна, механика «Либерейтора». С ним делегаты познакомилась еще до вылета, во время веселой новогодней вечеринки в офицерском клубе авиабазы.
— Спасибо, Боб, — Павличенко улыбнулась и взяла чашку с горячим кофе, которую он протягивал.