Принц потянулся к ней, и Хэйзел поняла, что должна хотя бы попытаться. Она встала, шатаясь, сделала несколько шагов и увидела: девушка, лежащая в канаве – Аманда Уоткинс.
Кожа Аманды была белой – не бледной, не болезненной, а именно белой, как лист бумаги. Розовыми остались только кончики пальцев и круги вокруг глаз. Губы были слегка разомкнуты – в рот набилась грязь, а из уголков свисали виноградные лозы. Одна нога была обута в туфлю на высоком каблуке, а вторая – голая, в грязи.
– Аманда? – позвала Хэйзел, шатаясь из стороны в сторону. – Аманда!
– Мне ведома ты. Мне ведом твой голос, – хрипло произнес рогатый мальчик, будто кричал целую неделю. Он схватил ее за руку и, когда она к нему обернулась, уставился сияющими голодными глазами. – Ты та самая дева, что я ищу.
Она воображала, что всю свою жизнь провела в ожидании, когда он проснется и скажет ей такие слова. Но теперь, когда это произошло, ее охватил ужас. Девушка попыталась вырваться. Пальцы рогатого мальчика удержали Хэйзел на месте – холодные, как будто он погрузил их в ледяную воду; казалось, она ощутила ее кожей. Она открыла рот, чтобы закричать, но все, что сорвалось с ее губ – едва различимый хрип.
– Тихо, – повелительно сказал он. – Не смей кричать. Я знаю, кто ты, Хэйзел Эванс, сестра Бенджамина Эванса, дочь Грир О’Нил и Спенсера Эванса. Я признал твой голос. Мне ведомы все твои нелепые желания. Я знаю тебя, знаю, что ты сделала, и нуждаюсь в тебе.
– Ты… ты что? – Она представила себя девятилетней, шепчущей ему через стекло, и ее лицо залила горячая краска стыда – даже шея пошла красными пятнами. Так он действительно слышал все, что они ему говорили? Все те позорные вещи, которые были сказаны рядом с гробом, пока он там лежал?
– Пойдем, – он потянул ее на дорогу. – Надобно уходить. Здесь мы на виду.
Хэйзел снова попыталась вырваться, но принц все тащил ее вперед, сильно, до красных отметин, вцепившись в запястье.
– А Аманда? Мы не можем ее бросить! – закричала она.
– Она спит, – ответил он. – Возможно, в том моя вина, но не в моей власти что-либо изменить, да то сейчас и не важно. Ей, да и всем остальным придется только горше, если ты не откроешь мне, где он.
– Где кто?
– Меч, – сердито пояснил принц. – Которым ты меня освободила. Не играй в неведенье.
От ужаса у Хэйзел скрутило желудок. Она подумала о полупустом сундуке у себя под кроватью:
– Меч?
– Верни Верное сердце. Твоя участь будет легка, если просто сделаешь, как я прошу. Если же вздумала со мною шутить, мне придется показать тебе, почему это неразумно.
– Просишь? – автоматически переспросила Хэйзел. – Ты называешь это «просьбой»? – Она пожалела о своих словах тут же, едва они слетели с губ. Сначала нужно думать. Было странно куда-то брести, сознавая, что, возможно, рогатый мальчик тащит ее к месту расправы – и в то же время по непонятной причине неловко, что он будет убивать ее одетую в пижаму и сапоги. Знай она, что предстоит умереть от его руки, приоделась бы.
Губы принца почти изогнулись в улыбке, и он дернул девушку за руку:
– Прошу наимилейшим – из мне известных – способом.
– Нужна моя помощь? – спросила она. – Тогда сначала скажи, что сделал с Амандой.
Говоря, она нащупала в кармане куртки телефон. Рогатый мальчик, может быть, и магическое существо, но он проспал тысячу лет. Хэйзел была готова биться об заклад, что принц ничего не смыслит в современных технологиях.
– Я? Ты сильно заблуждаешься, если полагаешь, будто бы это сделал я. В окрестных лесах есть создания гораздо страшнее.
– Что за создания? – не сдавалась Хэйзел.
– Возможно, тебе доводилось слышать о существе, что раньше принадлежало к Народу, но стало потом чем-то другим. Она соткана из земли и веток, мха и виноградных лоз. Она охотится за мной. И это она напала на твою Аманду. Ни один клинок мира, кроме Верного сердца, не в силах ее даже поцарапать, посему ты должна понимать, что в твоих же собственных интересах – отдать мне меч.
«Вот те раз, – пронеслось у ошеломленной Хэйзел в голове. – Подумаешь. Всего-навсего легендарное чудовище из самого сердца леса». Она пыталась как можно меньше шевелить пальцами, набирая Бену сообщение и даже не глядя на телефон – сказывался многолетний опыт общения эсэмэсками на уроках: ПОМОГИ АМАНДА В БЕДЕ ТЕТЕРЕВИНАЯ УЛ!!! ЧУДОВИЩЕ!
– Ты даровала мне свободу, – он оглянулся на нее, и на мгновение девушке показалось, что под его холодной яростью скрывается что-то другое. – И, скорее всего, заплатишь за свою доброту дорогую цену. Почему же ты это совершила?
– Не знаю. До сегодняшнего вечера я и понятия не имела, что сделала это. Ты говорил, что слышал мой голос, а был там еще кто-нибудь? Кто-то, кто отдал мне приказ.
Он покачал головой:
– Только ты. Но в тот благословенный момент, когда я проснулся – по-настоящему проснулся, – уже ярко светило солнце, а ты ушла.
– Этого я не помню. Я вообще не помню, куда ходила прошлой ночью.
Рогатый мальчик вздохнул:
– Попробуй вспомнить. Призадумайся о судьбе Аманды Уоткинс, которую, насколько мне ведомо, ты недолюбливаешь. Но в следующий раз жертвой может стать тот, кто тебе люб.
Эти слова заставили девушку вздрогнуть. Принц был незнакомцем, чужаком, но все же в том, как он говорил и как сжимал ее запястье, было что-то смутно близкое. Она множество раз представляла себе сцены вроде этой, и теперь идти рядом с ним по тусклому лесу было наполовину кошмаром, наполовину мечтой – равно призрачными. У Хэйзел закружилась голова, как будто она сейчас упадет в обморок. Ей бы и хотелось упасть, лишь бы сбежать от этого ужаса.
– Даже если она мне не нравится, это не значит, что я хочу ее смерти.
– Тогда… – ответил он, будто это все решало, – возрадуйся. Жизнь в ней еще теплится.
Принц на нее даже не взглянул. Просто шел вперед.
Они свернули с дороги – теперь приходилось продираться через кусты. Сердце Хэйзел билось так сильно, будто собиралось выскочить из груди.
В кармане загудел телефон. Девушка не рискнула посмотреть, но ей стало гораздо спокойнее, когда она поняла, что Бен получил сообщение и Аманду найдут.
– Мы оставили тебе еду и всякое такое, – сказала Хэйзел, пытаясь заполнить повисшее молчание и заглушить телефон, который снова зажужжал. Должно быть, звонил Бен. – Мой брат и я – мы на твоей стороне.
Рогатому мальчику не нужно знать, что у нее есть сомнения относительно его истории.
На лице принца мелькнула обида:
– Я не домовой и не дух очага, чтобы меня задабривать.
– Мы не пытались тебя задобрить, – ответила Хэйзел. – Просто хотели быть вежливыми.
Учитывая одержимость Народца манерами, девушке стало интересно, испытывает ли он хотя бы малейшие угрызения совести, таща ее по лесу.