Ответом было молчание.
– Пожалуйста, – повторила Руби.
Мужчина снова опустился на колени, и Руби почувствовала, как он развязывает узел, а потом сдвигает повязку вверх. Несмотря на ночную темноту, Руби заморгала. Мужчина сидел на корточках и молча глядел на нее.
– Спасибо, – поблагодарила Руби и попыталась улыбнуться. – Так мы не договорили. Чего я не понимаю про любовь?
– Когда любишь, надо жертвовать собой, – проговорил мужчина. – Например, для того, чтобы обеспечить другому человеку свободу. Вот это настоящая любовь.
– Не понимаю.
– Я же говорил.
– А вы объясните, – предложила Руби. – Как вас зовут?
Мужчина на несколько секунд умолк в нерешительности, потом ответил:
– Ронни.
– А ее? Женщину?
Некоторое время мужчина не отвечал, будто сомневался, можно об этом говорить или нельзя. Но наконец произнес:
– Ее зовут Кэрри. А вон там наша маленькая дочка, Грейс. – Ронни указал куда-то в угол.
– Не вижу.
– Она спит. Свернулась калачиком и спит.
– Значит, когда любишь, надо жертвовать собой? А как?
Ронни сел перед ней на пол и скрестил ноги по-турецки. Потом протянул руку и снова дотронулся до ее волос. Руби едва удержалась, чтобы не отпрянуть. Вместо этого она просто закрыла глаза, в которых стояли слезы, и все равно чувствовала запах его грязных, немытых рук, которые гладили ее волосы.
– Я собирался сесть ради нее в тюрьму, – тихо произнес Ронни. – Мужчины идут на такие жертвы ради Кэрри. Она особенная.
– Как это – сесть в тюрьму?
Ронни покачал головой.
– Понимаю, звучит глупо, но мы все подстроили так, чтобы полиция решила, будто я убил Кэрри. Нарочно размазали по двери кровь, а потом Кэрри уехала. Я начал вести себя подозрительно, кричал, чтобы квартирный хозяин подумал, будто мы ссоримся, и на работе был рассеянным. Думали, полиция раньше насторожится или родные начнут искать Кэрри, но потом на улице ее заметил… один человек, вот я и пошел в участок сдаваться. Сам признался в ее убийстве. Меня должны были посадить, чтобы Кэрри начала новую жизнь где-нибудь в другом месте, но…
Ронни беспомощно пожал плечами.
– Это как-то чересчур.
– По-другому было невозможно.
– И что случилось потом? Почему вы так и не сели в тюрьму?
– Не смог, не выдержал. Думал, что справлюсь, но сломался. Я обратился к твоему брату, чтобы он защищал меня на суде. Подумал, что он меня вспомнит. Твой брат уже один раз помогал мне. Я же знаю, как у них, адвокатов, принято – все друг другу рассказывают. Даже до полиции слухи доходят. Вот я и рассудил – если даже мой собственный адвокат будет думать, что я убийца, полицейские про это узнают. Пусть меня оправдают присяжные, но полиция все равно будет думать, что я убил Кэрри. Собирался отсидеться полгодика, пока шумиха не уляжется, а потом – свобода, езжай на все четыре стороны. Мы с Кэрри снова были бы вместе, и волноваться было бы не о чем – все думали бы, что Кэрри и Грейс мертвы, но мне их убийство сошло с рук. Тогда Кэрри не стали бы разыскивать. Но все должны были поверить, что Кэрри и Грейс убиты, иначе смысла никакого.
– Вы говорите «бы» – значит, ничего не получилось?
– Да, и виноват в этом твой брат Джо. Он добился, чтобы меня освободили под залог. Когда меня выпустили, Кэрри сказала, что это знак, и мы должны продолжать.
– Что продолжать? – дрогнувшим голосом спросила Руби. – Что вы с ней делали?
Ронни перестал перебирать ее волосы и потер самодельную татуировку на руке. Шесть черточек. Ронни встал и отошел в сторону.
– Что вы собираетесь со мной сделать? – спросила Руби.
– Об этом говорить еще рано, – ответил Ронни и нервно сглотнул. Челюсти его были так плотно сжаты, что на скулах вздулись желваки.
– Вы для нее стараетесь, а она не ценит, – сказала Руби. – Если вам не нравится то, что вам приходится делать, это же просто глупо!
Ронни молча уставился на нее, и на секунду Руби показалось, что она зашла слишком далеко. Она уже приготовилась к удару, но вдруг Ронни улыбнулся, почти с сожалением. Руби понадеялась, что ей все-таки удалось перетянуть его на свою сторону.
– Развяжите меня, пожалуйста, – попросила Руби. – Отпустите меня. Я никому не скажу. А хотите, сбежим вместе. Я всем скажу, что это она меня украла, а вы ни при чем.
– Нет, слишком поздно. Я все тебе рассказал, но это не страшно. Ты все равно не сможешь никому рассказать.
Тут внизу звякнул пришедший в движение металлический лист. На лестнице раздался топот бегущих ног. Ронни сразу потянулся к Руби и торопливо опустил повязку так, что она снова не могла ничего разглядеть. Вернулась женщина, Кэрри. Дышала она тяжело, будто всю дорогу бежала не останавливаясь. Когда Кэрри заговорила с Ронни, голос ее звучал возбужденно:
– Началось. Он идет туда. Все, Ронни, на этом наше дело закончится.
– Что теперь?
Кэрри рассмеялась. Смех был визгливый, безумный.
– Пойду посмотрю, как он это сделает. С Сэмом Паркером будет покончено. Только представь, что скажет Бен!
Руби прислонилась затылком к колонне. Губы изогнулись в горестной гримасе, а повязка намокла от слез.
Сэм несся вперед во весь опор, хотя одет был явно не для забега. Галстук болтался за плечом, пиджак хлопал по спине. Правую руку все еще поддерживала перевязь, и при каждом движении Сэм морщился от боли. Но останавливаться было нельзя. На светофоре Сэм резко остановился. Подошвы были скользкие, на недавно выложенной каменной дорожке его занесло. Справа на улицу заворачивал автобус. Сэм решил, что успеет, и стремительно рванул через дорогу. Раздался визг тормозов, потом автобус засигналил, но Сэм даже не остановился, чтобы извиниться.
Достал мобильный телефон, посмотрел вперед – как бы не врезаться в кого-нибудь из прохожих – и чуть замедлил шаг, чтобы набрать номер Джо. Когда брат ответил на звонок, Сэм едва переводил дыхание.
– Они рядом с Пиккадилли.
– Где конкретно? Не знаешь?
– Нет, но женщина, с которой я разговаривал по телефону в садах, явно за мной наблюдала. Они где-то близко.
Сэм прокладывал путь в толпе, игнорируя крики и угрозы, когда он задевал чье-то плечо или сумку.
– Уверен?
– Сначала женщина велела мне идти в сады, потом – на Пиккадилли. Когда она позвонила, то знала, что я уже на месте. И за станцией тоже будет следить. Женщина где-то рядом – это точно.
– Ты сейчас туда бежишь?
– Да. Буду спасать Руби. Осталось меньше получаса.
– Почему? В каком смысле?
– Женщина сказала, что они убьют Руби через полчаса, если я не прыгну под поезд.