Дядя Федор частенько заглядывал к нам на ужин. Это у него называлось – пообщаться.
– Пообщаемся? – спрашивал он с порога и, не дожидаясь ответа, топал на кухню.
Мне кажется, он всегда был относительно голодным. А сам он про себя говорил: «У меня аппетит очень резвый. Я вообще – аппетитный». А я думаю, у него маленькая пенсия, а за ремонт машин он со своих клиентов денег никогда не брал. Бескорыстный такой. Я вообще заметил – чем беднее люди, тем меньше в них жадности.
– Дяде Федору? – повторила мама вопрос.
– Крокодильчику, – сказал Алешка, расставляя тарелки. Он всегда, когда что-нибудь натворит, становится очень заботливым и внимательным. «Полы моет, посуду пылесосит».
– Какому еще Крокодильчику? – насторожилась мама. – Что за странная фамилия.
– Обыкновенному. Ложки или вилки класть? Он, мам, очаровательный. Лупоглазый такой. Как твоя тетя Наташа. И глазки такие же желтые. И зубки такие же мелкие.
– Хватит глупости болтать, – сердито сказала мама. И пошла в ванную мыть руки перед едой.
И тут же на всю квартиру вдруг раздался ее крик. В котором сочетались неожиданный страх, брезгливость и отчаянье.
Когда мы выскочили в коридор, папа уже был там, сжимая в руке пистолет. Мама стояла, прислонившись плечом к стене, с широко раскрытыми глазами и, делая рукой слабый жест в сторону ванной, заикалась:
– Чу… Чу…
– Чужой! – понял ее папа. С размаха отворил дверь ванной и вскинул пистолет.
– Чудовище! – наконец-то выговорила мама.
А папа сунул пистолет в карман, усмехнулся и сказал нежно:
– Чудовище у тебя за спиной.
Мама подпрыгнула и обернулась. За ее спиной стоял Алешка с немного виноватой мордочкой. И удивленной одновременно – из-за чего, мол, такая паника с пистолетом?
Я заглянул в ванную.
В наполненной ванне блаженствовал очаровательный крошечный крокодильчик. Он лежал на самой поверхности воды, вернее под самой поверхностью – из нее торчали только желтые выпуклые глазки и кончик длинного носа, – и было похоже, что, несмотря на весь шум, он сладко дремлет.
– Пусть поживет, – просительно буркнул Алешка.
– А я? – спросила мама в отчаяньи.
– И ты, – Алешка пожал плечами. – Он долго будет маленьким, не бойся. Лет пять. А потом мы его отдадим в зоопарк.
– Вот и хорошо, – легко согласилась мама. – Дима, сними со шкафа чемодан. Я эти пять лет пока у своей мамы поживу. Там крокодилы не водятся. И других чудовищ, – она выразительно взглянула на Алешку, – там тоже нет.
Насилу мы ее уговорили. Мама согласилась остаться в квартире с «чудовищами» только после того, как папа достал с антресолей нашу старую детскую ванночку и поставил ее в нашей комнате.
Мы натаскали в нее воды, и Алешка бережно перенес туда Тотошу и принялся кормить его улитками. Свежими.
Мама смотрела на все это с ужасом. И отвращением.
Вечером, когда мы с Алешкой уже задремывали, послышался ее виноватый голос:
– Отец, ты меня любишь?
Папа что-то буркнул в ответ.
– Тогда лезь опять на антресоли. Сними чертежную доску.
– Поработать решила?
– Поспать! – резко ответила мама. – Я не хочу, чтобы ночью эта тварь залезла ко мне под одеяло.
Папа, вздыхая и поругиваясь, слазил на антресоли, с грохотом стащил оттуда старую чертежную доску и накрыл ею ванночку с «чудовищем».
История с Тотошей наделала много шума в нашей семье.
– Я понимаю, – сердилась мама, – конечно, нужно любить животных. Но не до такой же степени!
– А до какой? – уточнял Алешка.
– Достаточно просто их не обижать.
– А помогать им надо? Когда они в беде. Накормить, например.
– Накормить! – вспылила мама. – Но не родной же матерью крокодилов кормить!
Тут даже папа рассмеялся.
А мама демонстративно включила телевизор. И стала раньше всех участников игры отгадывать ответы. Только на все вопросы она почему-то бормотала один и тот же ответ:
– Крокодил!
Но постепенно мама смирилась и успокоилась. Даже привыкла. И даже подходила к ванночке и смотрела, как шустро плавает в ней Тотоша. Он даже подплывал к ней поближе, тыкался носом в край ванночки, будто хотел извиниться за то, что так напугал эту милую женщину.
– Он не кусачий? – иногда спрашивала мама Алешку. – Не родственник тому Джонни, который обедает человеческими носами?
– Что ты, мам! – возмущался Алешка. – Он всякую гадость не ест!
Но на ночь мама никогда не забывала уложить на ванночку чертежную доску и придавить ее своим утюгом и папиными гантелями.
А мы продолжали свою борьбу за права животных. У нас появилась уверенность, что существует поганая преступная группировка, которая похищает редких животных и либо берет за них замаскированный выкуп, либо продает задорого другим желающим. И деятельность этой группы становилась все более активной. А руководил ею известный вам господин Медведев по кличке Бир.
С него мы и начали…
В институт мы теперь заходили без проблем. Как штатные сотрудники. Ученые мужи. Коллеги. Нам даже выписали временные пропуска на целый месяц. Алешка по этому поводу, конечно, высказался:
– Ишь, постарались. Да мы эту лавочку за два дня разнесем. Да, Дим?
– Как получится. – Я не был настроен так оптимистично.
Кабинет Бира был заперт. Мы присели на подоконник напротив двери. Алешка легкомысленно болтал ногами. А я даже не представлял, с чем мы пришли к Медведеву. И спросил Алешку. Тот мгновенно ответил:
– Как всегда – с враньем. Мы ему назначим встречу, скажем, что нашли у дяди Федора редкую летучую мышь. В гараже. Он придет, а там вместо летучей мыши ходячий тигр. Амурский, например.
– А где же ты его возьмешь?
– В Москве, Дим, что угодно можно достать. Были бы деньги. – Современное дитя. Но с романтическими принципами.
– Денег у нас нет.
– Обменяем на что-нибудь.
Ага, страусиное яйцо на крокодила. Понравилось ему. Хорошо еще, папа об этом не знает.
Тут мимо нас прошел было молодой ученый. Остановился.
– И чего вы, воробьи, здесь расселись?
– Профессора Медведева ждем, – ответил я. – Для консультации. Нам очень его лекция понравилась. Про белых медведей с черными носами.
Молодой ученый расхохотался:
– Профессор Медведев!.. Профессор… Шарлатан он, а не профессор.