– Не раскроют, – серьезно сказал Алешка. – У меня некоторые ниточки в руках. А у них нет. – И он раскрыл папку с рисунками, засунул туда портрет Волка.
Я воспользовался случаем:
– Лех, а зачем эта лошадь на скалу лезет? Что она там забыла?
Алешка оживился:
– Это, Дим, кабардинка. Специальная такая горная лошадь. Ее вывели для горных троп. Она очень добрая, выносливая и очень цепкая. У нее, Дим, исключительно крепкий копытный рог.
Да уж, конечно, добрая. Недобрую лошадь лазить по скалам, цепляясь «исключительно крепким копытным рогом», не заставишь.
– Они, Дим, и в цирке выступают.
Ну да, под самым куполом. Но вслух я этого не сказал, а только поразился – сколько он уже про лошадей знает!
И я взял следующий рисунок.
– Лех, а почему у этой лошади столько ног?
Алешка очень удивился вопросу. Он показался ему наивным.
– Очень просто, Дим, – нехотя, как дурачку, объяснил он. – Я изо всех этих ног самые лучшие выберу. Чтобы лошадь в беге как бы летела над землей. Плавно, Дим, и неукротимо.
Ни фига себе! Какие творческие тонкости. А впоследствии, в ближайшее время, я убедился, что и в раскрытии тайны печального Волка Алешка применил тот же метод. Из лишних ног выбрал самые подходящие.
– Да, – сказал я, – спасибо тебе за мой портрет.
– Понравился? – оживился Алешка.
– Очень, – искренне признался я. – У меня там такое умное лицо.
Алешка как-то странно взглянул на меня. Недоверчиво как-то.
Вздохнул:
– Ну, ладно. Если ты не обиделся, я тебе его дарю. Только на стенку не вешай. И не показывай никому. Даже маме.
Скромный какой. Настоящий талант и должен быть скромным.
– А почему маме нельзя показать?
Алешка пожал плечами:
– Расстроится, – и протянул мне портрет… задумчивого дурака.
Не знаю, как мама, а я расстроился. И засунул этот портрет подальше, в нижний ящик письменного стола.
Утром я записал в дневнике очередную дату – 3-е января – и фразу: «Ходил в мастерскую, сдал пылесос в ремонт».
Алешка заглянул через мое плечо:
– Никуда ты не пойдешь, ни в какую мастерскую. Сейчас пойдем на стадион, на скачки. А потом в театр, на репетицию.
– А пылесос? Мама ругается.
– Мы его сами починим. Давай его спрячем в шкаф, будто ты его сдал. А потом починим. Будто ты его из мастерской забрал.
– А деньги на ремонт? Мама деньги дала. Куда их денем?
– Мы ей что-нибудь купим. Приятное. Она будет рада. И не станет расспрашивать.
Все он решает прямо левой ногой. Элементарно.
– Зачеркивать? – спросил я про эту фразу.
– Зачем? – удивился Алешка. – Конспирация нам не помешает.
Ох и хитер мой братец!
И мы пошли на стадион.
Это были еще не скачки. Вроде репетиции. Тренер Галина сказала, что скачки будут в последний день каникул. И победителя ждет приз.
– Какой? – сразу спросил Алешка.
– Секрет. Зачем тебе знать?
– А я из-за всякой ерунды стараться не буду.
Тренер Галина рассмеялась и потрепала его по голове:
– Старайся, Алексей, не пожалеешь. Приз отличный. Иди, время есть, потренируйся немного. И помни: у тебя главный соперник – Полковник.
Алешка нырнул в конюшню и вывел из нее Алмаза. Это был очень красивый конь, с гибкой шеей, немного горбоносый, на тонких сильных ногах. Он доверчиво и грациозно шел за Алешкой мерным шагом, почти положив голову ему на плечо. Будто шептал что-то в ухо, делился своими лошадиными секретами. Сразу видно, что они любят друг друга.
Тренер тетя Галя помогла Алешке оседлать Алмаза и забраться к нему на спину. Алешка тронул повод, и Алмаз послушно, легко перебирая ногами, разбрасывая копытами снег, поскакал по кругу.
Да, если Полковник казался в седле плотным кулачком, то Алешка – совсем наоборот. Худенький, длинноногий, он напоминал своими локтями и коленками маленького сложившегося кузнечика на спине большой собаки.
Нет, это не было смешно. Это было красиво. А когда Алешка послал Алмаза в галоп, мне и вправду показалось, что у лошади восемь ног. Или даже двенадцать. Они так и мелькали, далеко отбрасывая копытами снежные комки.
Тренер Галина распахнула выезд из загона, и все всадники, друг за другом, выскочили на футбольное поле. Выстроились на старте в неровную линию. Лошади волновались не меньше жокеев, переступали ногами, стригли ушами, взмахивали гривами.
– Внимание! – тренер подняла руку со стартовым флажком. – Три круга, галопом – марш!
Она взмахнула флажком, и лошади помчались. Сначала на старте была суета и толчея, но уже на первом круге все участники скачек вытянулись в линию. Впереди легко, чуть касаясь утрамбованного снега, летел Алмаз на своих восьми ногах. За ним, чуть отстав, поспешал Гордый с Полковником.
Так они и прошли всю дистанцию. Алмаз финишировал первым, Гордый – за ним.
Полковник свалился с него и вежливо сказал:
– Это не я проиграл, Леша. И не ты выиграл. Это наши лошади.
Алешка засмеялся.
Полковник покачал головой – тут у него тем более не было шансов.
– Знаешь, Леш, если бы я скакал на Алмазе…
Лешка неожиданно согласился:
– Хорошо. На соревновании поменяемся. Скачи на Алмазе.
– Правда? – обрадовался Полковник. – Спасибо. Это по-дружески. Но ведь ты проиграешь.
– Не думаю, – уверенно возразил Алешка.
– Почему? – удивился Ваня. – Алмаз у нас самый резвый.
И тут Алешка произнес совершенно загадочную фразу:
– Потому что волк украл лошадь!
– Не понял… – Наш степенный Полковник, наверное, первый раз в жизни растерялся.
И я тоже. «Волк украл лошадь». Не слабо! Даже круто!
Волки обычно овец крадут. Да и при чем здесь это?
После обеда, во время которого мама похвалила меня за пылесос, мы отправились в театр.
– Да, – спросила она, закрывая за нами дверь, – а когда он будет готов?
– Вчера вечером, – сказал Алешка, думая совсем о другом. – Или сегодня утром.
– А вы куда?
– Мы – в театр.
– Молодцы! – сказала мама. – А деньги на билеты?
– Ой, мамочка! – защебетал Алешка. – Я забыл тебе сдачу отдать. Можно мы ее на билеты потратим?