Однако солнце светило радостно лишь в окно теплой квартиры: стоял крепкий мороз, градусов пятнадцать, не меньше. Это хорошо, что я надела теплые брючки и шерстяную водолазку под пиджак, – иначе бы уже замерзла. Быстро добежала до метро и, пока ехала, решила выяснить, работает ли «сила платья», когда оно на меня не надето, а лежит, свернутое, в моей сумке. Оказалось – нет. Я пару десятков раз загадывала простые желания, вроде: «Пусть на следующей станции войдет пожилая тетушка в сиреневом пальто». Но ничего, к счастью, не осуществилось. Потом я с грустью подумала, что могла бы использовать платье для более глобальных целей – например, пожелать мира во всем мире, а не примитивных телефонных звонков, «пусть войдет тетя Муся» и откровений Гришина… Но от соблазна снова завладеть волшебной одежкой удержалась. Вот через двести лет, когда найдется научное объяснение тому, что со мной происходило, и этой странной силой люди научатся управлять… Вот тогда можно будет и мира во всем мире просить, конечно. А также моментального исчезновения озоновой дыры и запрета на штаны-алладины. Но мне пока что лучше в эти игры из будущего не играть…
На выходе из метро я купила букет подснежников. Простые и оптимистичные цветы – это то, что как нельзя лучше дополняло мое счастливое состояние. В офис приехала рано-рано, едва пробило восемь. Удивленный вахтер смерил меня недоверчивым взглядом, словно впервые меня видел, и открыл турникет.
В приемной сразу поставила цветы в маленькую вазочку – у меня есть такая на рабочем месте, специально для подснежников и ландышей. Села за стол, полюбовалась цветами и первым делом решила позвонить предыдущей хозяйке платья – чтобы вернуть его, а заодно – избавиться от его странной силы.
Порывшись в стопке бумаг, я с облегчением вздохнула: ура, газета с обведенным Машкой объявлением о платье была на месте. Все-таки, хорошая привычка хранить все бумаги в течение трех месяцев. И никакой я не Плюшкин, как говорит иногда обо мне мама. Каждые три месяца я всегда провожу ревизию и ненужное выбрасываю. Но часто себя мысленно хвалю за то, что сохранила нужные записи.
Вот и сейчас, радуясь своей рациональности, я набрала номер старухи. Трубку снова долго не снимали; наконец, смутно знакомый голос ответил:
– Алло!
– Добрый день! Это Яна, вы мне платье подарили два месяца назад, – сообщила я.
– Ну да, Яна, как же, помню, помню, – согласилась хозяйка платья.
– Извините, но я хочу его вернуть, – я почему-то произнесла это извиняющимся тоном.
– С ним что-то не так? – удивилась дама.
– Да! Вы же знаете, что именно с ним не так? – спросила я. А вдруг, и правда, не знает?
– О, ты заметила? – почему-то обрадовалась старуха. – Я же говорила – платье чу-дес-ное!
– Вот именно, – не разделила я ее восторга. – В этой «чудесности» таится большая опасность!
– Ты говоришь так, словно тебе сто лет, – обиделась моя собеседница. – У тебя что, никаких желаний не возникло? И платье тебя ни разу не выручало?
– Ну о каких желаниях вы говорите! Их же невозможно контролировать, – начала я доказывать ей очевидное.
– Подожди, не тарахти… Ты же помнишь, что я еще переспрашивала у тебя: руки хорошие? Хорошие руки – это значит, человек вообще хороший. И плохих желаний у него быть не может! – с пафосом произнесла она.
Я подумала, что с возрастом люди становятся не только более сентиментальными, но еще и большими идеалистами. На самом деле множество жестоких вещей в мире происходит по воле людей, у которых «хорошие руки». Но в мои намерения совершенно не входили споры с хозяйкой платья о несправедливости мироустройства. Промолчала и том, как «девушка с хорошими руками», то есть я, пожелала сломать ногу жене своего любимого. Мне просто хотелось избавиться от наваждения – вот и все.
– Хочу его вам вернуть, – упрямо повторила я.
– Не торопись, Яна. Пусть еще побудет у тебя. Возможно, еще пригодится, – сказала хозяйка платья на прощанье и отключилась.
Все последующие попытки перезвонить вредной старухе снова успехом не увенчались, и я принялась за работу.
Скоро дверь приемной отворилась, и сердце мое тут же пустилось вприпрыжку. Но это был не Женя: в дверном проеме маячила мускулистая фигура Константина.
– Здравствуй, Яна, – по обыкновению, слегка насмешливо поздоровался он.
– Здравствуйте, – пытаясь сохранять спокойствие, ответила я.
Он помолчал, разглядывая вещи на моем столе. Пока я раздумывала, стоит ли уже начинать паниковать или пока не стоит, он снова заговорил:
– Мне тут предложили одно местечко для корпоратива к восьмому марта. За городом. Но нужен женский глаз, чтобы его оценить. Ты сейчас сильно занята?
– Занята, – как можно тверже сказала я. Надеюсь, мой голос не сильно при этом дрожал.
– Я бы все-таки попросил тебя съездить со мной, чтобы взглянуть. Тебе же праздником заниматься. Без тебя мы не обойдемся. Без тебя фирма – ничто, правда, Яна? – и он так посмотрел на меня своими стальными глазами, что внутри у меня все словно заледенело. Теперь я поняла, как чувствовал себя Кай в замке у Снежной Королевы.
– Ладно, поеду, – пришлось согласиться. Все-таки, он пока еще самый главный в нашей компании.
– Сейчас, – он не спускал с меня глаз. Под этим леденящим душу взглядом я переобулась обратно в сапоги из офисных туфель, надела пальто и вместе с Константином вышла из офиса.
Уже сидя в его машине, вспомнила, что забыла в офисе сумку.
– Она тебе не понадобится, – ухмыльнулся он, заводя мотор.
– Мы недолго?
– Как сказать… – протянул он. – Может, нет, а может и да.
– Что вы имеете в виду? – насторожилась я.
– Да ничего, поехали уже.
Но я не сдавалась – без сумки, как без рук! Тем более что сумки я люблю объемные и вместительные. Чтобы помещались предметы первой необходимости на всякий случай. Кошелек, телефон, косметичка, пара шоколадных бисквитов, пакетик сока, электронная книжка, запасные колготки, упаковка малиновых леденцов и еще всякое-разное. Без своей сумки я никогда из дома не выхожу. А сейчас в ней еще и лежало злополучное платье – я надеялась, что на обратном пути в офис выйду по дороге и все-таки верну чудодейственную одежду хозяйке, несмотря на ее сопротивление. Поэтому сбегала за сумкой в офис и быстро вернулась.
Всю дорогу мы молчали. Машина у Константина, конечно, была крутой спортивной BMW, но сидеть в ней было неудобно. А, может, просто мне неуютно? Музыку он слушал, конечно, дурацкую – кислотные монотонные звуки типа «тыц-тыц-тыц» привели меня практически в состояние бешенства уже через две минуты, но приходилось сдерживаться и играть роль профессиональной секретарши. Я же не его девушка (к счастью!), чтобы высказывать мнение о музыке.