Они добрались до мотеля «Кингз Армз» на шоссе 128 и взяли номер с двумя кроватями, стандартным ковром в подозрительных пятнах и проплешинах и телевизором на облицованной полированной фанерой тумбочке со множеством выдвижных ящичков. Балкон выходил на автостоянку, и, следовательно, за отсутствием пейзажа Фрэнсис и Сэму предстояло любоваться только друг другом.
Несмотря на относительно высокую стоимость номеров и убогую обстановку, мотель в эти выходные был набит битком благодаря наплыву приглашенных Кэботами и Лоуренсами гостей, прибывших почти одновременно.
— Нам пора трогаться, — напомнил Сэм, проявляя присущую ему пунктуальность.
— Я, как скаут, всегда готова, — улыбнулась Фрэнсис и еще раз оглядела себя в зеркале.
Как удачно получилось, что она успела хоть чуть сбросить лишний вес и подзагореть, а искреннее восхищение всегда честного Сэма еще больше поднимало ей настроение. Она побросала в сумку всякую мелочовку, ключи от номера и машины и карточку с аккуратно отпечатанными и подробными разъяснениями, как проехать в Охотничий клуб, где состоится предсвадебный прием, устраиваемый Джимом и Фионой Кэботами. Кроме карточки, в номера всем гостям доставили по корзинке, перевязанной белой шелковой лентой.
«Шикарней, чем на Рождество!» — воскликнул Сэм, рассматривая содержимое корзинки. Здесь были пакетики с маской для лица из морских водорослей, дорожная карта и путеводитель по достопримечательностям края, магнитный держатель для дверцы холодильника в виде лобстера, по паре бейсбольных шапочек и футболок с надписью на груди ярко-синими буквами: «Джек и Хоуп, 18 августа, Манчестер».
Явно сказались заботливость и внимание к деталям, свойственные Аделаиде. Фрэнсис представила, как тетушка подбирала после долгих раздумий каждый сувенир, тщательно упаковывала корзинки, оставляя какое-то число про запас, чтобы послать их тем, кто не смог лично попасть на торжество, например старшему брату в больницу и Блэр. Ее хлопотливость всегда вызывала трогательное чувство, и щедрость подчас изумляла. Фрэнсис помнила, как вела Аделаида свое домашнее хозяйство. У нее постоянно подавались на стол к чаю пирожные и печенье собственного приготовления, в холле стояли в вазах свежие цветы, а в ванной на полочке каждый гость обнаруживал дорогое душистое мыло. Из таких мелочей слагалась в доме Лоуренсов удивительно уютная и гостеприимная атмосфера.
— А что представляют из себя Кэботы? — спросил Сэм. — Ты мне ни слова о них не сказала.
— Я их почти не знаю. Мои наезды сюда были краткими. Папа привозил нас с сестрой на пару дней, потом забирал. Нечто вроде обязательного ритуала для поддержания семейных связей, чтобы мы не забывали, что у нас есть тетя и кузины. Вот Джека я запомнила. Он постоянно болтался где-то поблизости. Я думаю, он был влюблен в Хоуп чуть ли не с пеленок. А его родители почти не появлялись на горизонте. Пару раз видела их на вечеринках с коктейлями. От них так и разило богатством. Она очень много говорила, а он держался надменно.
— Такое описание соответствует, по-моему, большинству супружеских пар, среди которых ты росла.
— Ты уже настроился против Кэботов, а может, и немного оробел, — засмеялась Фрэнсис. — Не переживай. Наше общение с ними сведется к минимуму и продлится недолго.
— Это ты так говоришь, а на поверку выйдет, что мисс Фрэнни заодно с беднягой Сэмом окажутся на почетных местах рядом с отцом и матерью жениха.
— Не бойся, я не устрою тебе такого испытания.
— Посмотрим. Если ты соврала, я тебя потом здорово отшлепаю по такому соблазнительному, обтянутому шелком заду, — шутливо пригрозил Сэм.
Сэм было уже собрался прорепетировать будущую экзекуцию, но Фрэнсис ловко увернулась.
— Тебе не следовало бы здесь появляться, — понизив голос, произнес Билл Лоуренс. Он не хотел лишний раз волновать Аделаиду, которую оставил в библиотеке, пойдя открывать дверь нежданному посетителю.
— Мне надо повидаться с Хоуп.
— Мы опаздываем на прием. У моей дочери нет времени на разговоры. Так что вон отсюда!
Он попытался вытолкнуть Карла, но тот уперся и, больше того, заставил Билла попятиться. Вот уж чего Биллу не хотелось, так это ввязываться в потасовку на пороге своего дома, тем более сегодня. За одно мгновение он перебрал в голове все варианты выдворения Карла — от силовых приемов до вызова полиции — и отмел их.
— Пожалуйста, уходи, — предпочел попросить он.
Карл вытянул руку, и, прежде чем Лоуренс опомнился, шея его попала в тиски. Безжалостные пальцы сжимали трахею, давили на адамово яблоко. Казалось, что Карл полностью перекрыл ему кислород, и Билл приготовился к смерти. Голова его отяжелела, налившись свинцом, в глазах потемнело. Последней его мыслью было — только бы Аделаида не вздумала покинуть библиотеку и не увидела, как позорно ее беспомощный супруг расстается с земным существованием.
Впрочем, конец все не наступал, и время как бы остановилось. Тогда Билл попытался вспомнить, что говорится в законе о допустимых пределах самообороны, а также высказывания известных военных стратегов о пользе концентрации всех имеющихся в наличии сил на одном узком участке фронта. Сил у Лоуренса было маловато, но он собрал их в единый кулак и нанес противнику удар в солнечное сплетение. Фактор неожиданности сыграл свою роль. Карл ослабил хватку и отступил на шаг.
Билл потер шею, предварительно набрав в легкие побольше воздуха. Заговорить он не решился, боясь, что его подведут голосовые связки. Ну и жуткий выдался денек! Они безнадежно запаздывали на ужин к Кэботам, а тут еще он подрался с парнем на двадцать лет его моложе, который мог сломать ему челюсть или позвоночник, не прилагая особых усилий. Даже будучи подростком, Лоуренс избегал драк. Мир физического насилия был ему чужд.
— Возьми свои деньги, — прохрипел Карл. Все-таки и ему досталось от старика.
Билл сразу узнал мятый конверт, который Карл держал в руке. Около двух месяцев прошло со дня его свидания с Карлом, когда Билл, уходя, оставил ему деньги. С тех пор он неоднократно возвращался в мыслях к тем событиям, гадая, сработал ли его план и достаточно ли оказалось десяти тысяч, чтобы удерживать Карла на расстоянии. Если так, то это ничтожная плата за грандиозный шатер, воздвигнутый сейчас в его дворе.
— Ты меня не купишь!
«Купить можно любого», — подумал Билл, но вслух этого не сказал и ограничился осторожным напоминанием:
— По-моему, мы заключили полюбовную сделку.
— Вот когда я сломаю твою шею, это и будет полюбовная сделка. Я придержал у себя твои вонючие деньги, чтобы показать Хоуп, из какого дерьма слеплен ее папаша. Я не уйду, пока не увижусь с ней.
— Не вынуждай меня звонить в полицию.
— А мне наплевать! Ничто меня не остановит. Твоя дочка меня любит, и я заслужил ее любовь. И имею на нее право. Если ты все-таки затолкаешь ее под венец, если ты вынудишь ее изменить мне ради дерьмового счета в банке, кончится это для нее очень плохо.